Тесть вот так... Финляндия пухла, пухла и разродилась... вот паразиты....
Но правда есть и другой взгляд на эти события.... К стати есть и другие подсчёты по потерям с обеих сторон....
К ВОПРОСУ О СОБЫТИЯХ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ НАЧАЛУ
ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ 1939-1940 гг.
(Хрулева Татьяна Владимировна - факультет международных отношений СПбГУ, соискатель ученой степени кандидата политических наук)
Наименее освещенные события дают недобросовестным комментаторам наибольшие возможности для фальсификации и тенденциозного толкования. Советско-финская война, продолжавшаяся с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 г., является одним из таких примеров. В общественном сознании был создан миф о бессмысленной агрессивности СССР по отношению к Финляндии. Тем не менее, если внимательно подойти к исследованию этого вопроса, то становится очевидной беспочвенность этого мифа. Различные источники и исследования (как советские, так и зарубежные) позволяют сделать вывод, что истинное положение дел вполне вписывалось в логику всех событий, предшествовавших мировой войне и ее начальному периоду, ведь Зимняя война – неотъемлемая часть Второй мировой войны.
Изучение советско-финской войны 1939-40 гг. невозможно без осмысления причин, повлекших ее начало. При этом многие сегодня забывают, что прежде чем начать военные действия, СССР и Финляндия неоднократно пытались придти к договоренности мирным путем. Советское руководство прекрасно понимало, что общеевропейский пожар в итоге перекинется на территорию Союза; это всего лишь вопрос времени.
Необходимо понимать, что если в первые годы советской власти близость финской границы не очень беспокоила советское правительство, то в конце 30-х гг., когда окончательно стало ясно, что вскоре в Европе разразится новая мировая война, этот вопрос стал для него гораздо более острым. Ленинград, где тогда производилось порядка половины военной продукции всей страны, находился в 32 километрах от финской границы. Единственная база Балтийского флота, Кронштадт, была в 15 км от финского берега, откуда в бинокль четко просматривались даже катера и автомобили. Таким образом, и Ленинград, и Кронштадт могла обстреливать не только береговая, но и корпусная артиллерия финнов.
Финны и эстонцы в любой момент могли минировать вход в Финский залив, используя десятки тысяч русских мин, оставленных в 1917 г. Финские и эстонские (бывшие русские) 305-мм пушки могли бить от берега до берега в устье Финского залива. Фактически прорыв Балтийского флота в открытое море мог быть осуществлен лишь при занятии хотя бы одного берега Финского залива. Половина Ладожского озера принадлежала Финляндии, у которой не было там торговых коммуникаций, в то время как Ленинград через Ладогу был связан с Белым морем и бассейном Волги. По договору от 1923 г. СССР не мог иметь на Ладоге корабли с орудиями калибром свыше 47 мм, зато 152-мм и 130-мм островные и береговые батареи финнов контролировали большую часть Ладоги[1]. Под защитой финских батарей десятки быстроходных катеров финнов могли прервать все коммуникации на Ладоге.
При финансовом и технологическом содействии Франции, Германии, Швеции и других стран на Карельском перешейке финнами была создана мощная система долговременных укреплений — линия Маннергейма — протяженностью 135 км, глубиной до 90 км. Она состояла из 296 долговременных железобетонных, 897 гранитных и земляных оборонительных сооружений[2].
Предвестием Зимней войны стала серия переговоров, которые начались в 1938 году и продолжались в первой половине 1939 года. Ранней весной 1938 года министру иностранных дел Финляндии Рудольфу Холсти позвонил по телефону второй секретарь посольства СССР в Финляндии Борис Ярцев (настоящее имя – Борис Аркадьевич Рыбкин) и попросил о личной встрече. Встреча состоялась 14 апреля 1938 года. Ярцев предложил министру обсудить некоторые конфиденциальные вопросы, поскольку он получил для этого от правительства СССР самые широкие полномочия. Начав с текущих дел, Ярцев перешел к общеевропейской политической ситуации и положении Финляндии в ней. Он особо подчеркнул, что советское правительство всегда уважало независимость Финляндии и ее территориальную целостность, но в Москве убеждены в том, что Германия вынашивает агрессивные планы против СССР. Поэтому возник вопрос об отношении Финляндии к этим намерениям. Если Германия не встретит со стороны финнов никакого сопротивления, то СССР не станет пассивно ожидать подхода немцев к реке Раяйоки (финское название реки Сестры, по которой проходила граница Финляндии и СССР), а введет свои вооруженные силы на территорию Финляндии[3].
Если Финляндия воспротивится германской высадке, Советский Союз может предложить Финляндии всю возможную экономическую и военную помощь, приняв на себя обязательства вывести все свои силы из Финляндии после войны. При этом Ярцев отметил, что СССР обладает буквально неограниченными возможностями покупать финскую промышленную продукцию, среди которой он выделил целлюлозу и сельскохозяйственную продукцию, главным образом для населения Ленинграда[4]. Также представитель Кремля подчеркнул, что советское правительство допускает возможность того, что финские фашисты могут попытаться осуществить прогерманский переворот внутри страны. А это еще больше осложнило бы обстановку. Это заявление нельзя назвать абсолютно беспочвенным. Несмотря на то, что крайне правые силы не пользовались в Финляндии большим влиянием, тем не менее, их голос был слышен на политической арене. Начиная с получения независимости в 1917 году, подобные движения проталкивали идею "Великой Финляндии", в которую должны были бы входить все районы, где проживали люди, говорящие на финском или на родственных ему языках. То есть имелась в виду территория, простирающаяся от реки Луле-Эльв на западе до Белого моря на востоке, от Северного Ледовитого океана на севере до Финского залива на юге. Согласно наиболее предпочтительному для них варианту в состав "Великой Финляндии" должна была бы еще входить и Эстония. Таким образом, крайне правые силы Финляндии присматривались к территориям четырех соседних государств[5].
Холсти попытался успокоить Ярцева и заявил, что Финляндия придерживается принципов скандинавского нейтралитета. Отвергая версию о фашистском перевороте внутри страны, Р. Холсти отметил, что правительство Финляндии пользуется доверием народа и имеет поддержку 3/4 парламента. Однако эти доводы не убедили Ярцева. Он подчеркнул, что советское правительство хотело бы иметь гарантии, что Финляндия не выступит на стороне Германии в предстоящей войне. "Что понимать под гарантиями?" — осведомился Холсти. В ответ он услышал о том, что характер гарантий необходимо определить в ходе переговоров между двумя правительствами[6].
Вскоре обсуждения приняли более конкретный и предметный характер. После ряда зондажных встреч замещавший министра иностранных дел Р. Холсти министр финансов В. Таннер 18 августа принял у себя Ярцева, который сообщил следующее: "… Для достижения желаемых результатов советское правительство предлагает: 1. Если финское правительство считает, что оно не может заключить секретное военное соглашение, Россия будет удовлетворена письменным обязательством, согласно которому Финляндия будет готова отразить возможные нападения и с этой целью принять советскую военную помощь. 2. Аландские остова. Москва может дать согласие на укрепление Аландских островов, если СССР получит возможность принять участие в их вооружении, а позднее осуществлять наблюдение за использованием оборонительных сооружений, причем оно будет осуществляться в строгой тайне. 3. Кроме того, Москва желает получить согласие финского правительства на оборудование на острове Суурсаари укрепленной военно-воздушной и военно-морской оборонительной базы. На этих условиях СССР готов: 1. Гарантировать неприкосновенность Финляндии в рамках существующих финских границ, в том числе ее морских границ. 2. В случае необходимости содействовать Финляндии вооруженной силой на выгодных условиях. 3. Одобрить выгодное для Финляндии торговое соглашение, которое послужит развитию как сельского хозяйства, так и промышленности"[7].
Трудно не согласиться с тем, что Советский Союз сделал Финляндии очень корректные предложения. Если бы эти предложения были приняты, то обеспечивалась бы защита входа в Ботнический залив, а также безопасность юго-западного и западного побережья Финляндии. Остров Суурсаари (Гогланд) перекрывал бы вход в восточную часть Финского залива, являясь форпостом обороны Кронштадта и Ленинграда. Экономическая выгода Финляндии в случае согласия с этими условиями слишком очевидна, для того, чтобы в ней сомневаться. Как мы видим, на данном этапе не шла речь ни о каких территориальных претензиях. Однако финская сторона ответила отказом, мотивируя его тем, что внесенные СССР предложения находятся в противоречии с политикой нейтралитета.
Эти события происходили летом 1938 года, еще до подписания позорных Мюнхенских соглашений, однако и после этого в Москве не оставляли мысли о достижении договоренности с Финляндией. 3 октября 1938 года Ярцев представил Холсти новые предложения советского правительства. В них говорилось, что финская сторона сама организует строительство военной базы на острове Суурсаари, согласуя его с СССР. Непосредственная оборона острова также осуществляется Финляндией, но передается Советскому Союзу в случае, если она не справится с обороной во время ведения военных действий.[8]. Ответ с финской стороны затянулся. Переговоры возобновились во второй половине ноября. С Ярцевым теперь встречался исполняющий обязанности министра иностранных дел В. Войонмаа, поскольку Холсти к тому времени ушел в отставку. Он сообщил Ярцеву о готовности финского правительства не допускать агрессора на свою территорию и дать ему соответствующий отпор. Переговоры продолжились в Москве в начале декабря. Каких-либо документов подписано не было. Но в ходе обсуждения финская делегация выдвигала вопрос об укреплении Аландских островов, а нарком внешней торговли А. Микоян выяснял возможность того, чтобы оборону на острове Суурсаари создавала все же советская сторона[9].
Руководство СССР положительно оценила итоги переговоров. Видимо, с этим связано то, что в директиве от 27 февраля 1939 года вероятными противниками Советского Союза на северном и западном направлении определялись объединенные силы Германии и Польши[10]. В отличие от предыдущей подобной директивы Финляндия в числе возможных противников не называлась.
С 4 марта 1939 года в Москве начались переговоры по экономическим вопросам. К приезду финской делегации были разработаны проект торгового договора и протокол к нему, предусматривающие, в частности, предоставление обеими сторонами друг другу "безусловного и неограниченного режима наиболее благоприятствуемой нации в таможенном отношении"[11], что явно свидетельствует о том, что в советско-финских отношениях наметилось потепление.
Тем не менее ситуация в Европе и в Прибалтике, в частности, накалялась. В марте 1939 года, нарушив суверенитет Литвы, немецкие войска вступили в Клайпеду. Вновь возникла необходимость усиления морских подступов к Ленинграду. 7 марта 1939 года, в обход обычных дипломатических каналов, советское руководство приняло решение направить в Финляндию для ведения неофициальных переговоров по территориальным вопросам дипломата Б. Штейна, ранее работавшего там полпредом.
Уже 11 марта состоялась первая встреча Штейна с новым министром иностранных дел Финляндии Э. Эркко. Представитель Кремля поставил перед министром вопрос об аренде нескольких островов или обмене их на территорию СССР. Кроме того, речь зашла и об Аландских островах. Эркко заявил, что "согласно финской конституции правительство не имеет права ставить перед сеймом вопросы об отторжении даже самой малой части территории Финляндии"[12]. Штейн парировал: "финская конституция... запрещает простую уступку территории, но она отнюдь не запрещает обмен равноценных территорий или же соответствующей формы долгосрочной аренды"[13]. На замечание Эркко о том, что Германия может потребовать от финского правительства таких же уступок, советский дипломат ответил: "Этот обмен никого не касается, кроме обеих сторон…"[14].
В конце марта на встрече Штейна и Эркко финский министр сообщил, что его правительство не будет заключать никаких соглашений, которые ставят под вопрос суверенитет и нейтралитет Финляндии. Вместе с тем он заявил о готовности вести переговоры относительно безопасности Финского залива и представить письменную гарантию защиты своей территории от любой агрессии[15].
На этом же этапе переговоров финское руководство впервые информировало об их проведении маршала Маннергейма. Бывший генерал российской армии хорошо представлял себе существо вопроса и советовал членам кабинета не отпускать советского дипломата с пустыми руками: "Эти острова не представляют никакой ценности с военной точки зрения для Финляндии. У нас нет никакой возможности защитить их, так как они демилитаризованы. Я думаю, престиж Финляндии не пострадает, если мы согласимся на обмен"[16], — заявил Маннергейм. Маршал считал выгодным для Финляндии перенос границы на Карельском перешейке дальше от Ленинграда, в случае компенсации за счет советской территории. Однако министры не прислушались к его мнению.
Как и предвидел Маннергейм, в конце марта Штейн предложил финской стороне передвинуть границу на Карельском перешейке подальше от Ленинграда. Взамен предлагались территории Карелии, причем гораздо большие по размерам, чем земли на Карельском перешейке, которые предполагалось передать СССР. Помимо этого советское правительство обещало выделить определенную сумму для переселения жителей. Штейн даже запросил из Москвы карту с нанесенными на ней участками, уступаемыми Советской Карелией Финляндии. Посмотрев карту, Эркко заявил, что уступаемая СССР территория — это все-таки недостаточная компенсация. В итоге Штейн вернулся в Москву ни с чем.
Таким образом, отношения между Советским Союзом и Финляндией на данном этапе характеризовались крайней противоречивостью. Спады чередовались временным улучшением. В Советском Союзе росли недоверие к политике Финляндии и опасения относительно вероятности использования ее территории западными державами в войне против СССР и вовлечения в эту войну самой Финляндии, что подкреплялось активизацией финско-немецких военных связей.
Советскому Союзу, проявлявшему стремление усилить свою безопасность со стороны Балтики, требовалось, чтобы Финляндия не только декларировала готовность к защите своей территории, но и заключила с СССР пакт о взаимопомощи или как минимум предоставила ему на основе взаимной договоренности в аренду или в обмен на соответствующую территорию СССР ряд своих островов для укрепления морских подступов к Ленинграду. Очевидные возможности компромисса не были использованы. Безрезультатность переговоров периода 1938 - начала 1939 года привела к тому, что Финляндия оказалась для Советского Союза в ряду государств, развитие отношений с которыми превратилось в крайне острую проблему.
Заключительный этап переговоров между Москвой и Хельсинки состоялся осенью 1939 года. В Европе уже бушевала Вторая мировая война. Несмотря на подписанные с Германией в августе 1939 года соглашения, у СССР не было уверенности в безопасности своих западных границ. Сталин великолепно понимал, что война с Германией – это всего лишь вопрос времени. Кроме того, неудача переговоров с Англией и Францией, предшествовавших подписанию пакта о ненападении с Германией, допускала возможность нападения и со стороны этих держав. Как показало дальнейшее развитие событий, эти опасения имели под собой серьезные основания.
За несколько недель до начала Второй мировой войны английское руководство начало прорабатывать варианты высадки британских войск на Скандинавский полуостров. С началом войны к планированию десантных операций в Норвегии и Швеции подключилось французское правительство. Англия и Франция стремились одним ударом достичь двух целей - пресечь поставки шведской железной руды, которая имела стратегическое значение для германской промышленности, и перекрыть Северное море для прохода германских военных и торговых кораблей. В случае успеха подобной операции англо-французские войска получали в том числе и удобный плацдарм для нападения на СССР. Союзники и не думали считаться с правительствами и народами скандинавских стран. По этому поводу Уинстон Черчилль заявил: "Малые нации не должны связывать нам руки, когда мы сражаемся за их права и свободу"[17]. Параллельно к высадке в Норвегии готовились и немцы.
На финском направлении оборонительные приготовления Советского Союза начались в то же самое время, что и на других западных рубежах. Народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов и начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников 11 и 14 сентября 1939 года распорядились об усилении войск на советской границе с Финляндией. 13 сентября Ворошилов обратился в экономический совет правительства СССР с предложением расширить работы по строительству укреплений на Карельском перешейке. Затем последовал приказ о создании Мурманской группы войск для обеспечения защиты Кольского полуострова[18].
Разумеется, эти меры нельзя рассматривать исключительно в рамках подготовки войны против Финляндии. Они реализовывались в рамках подготовки к мобилизации на случай военных действий как на финском направлении, так и на других участках советских границ. Как подчеркивалось в документах, намечаемые операции планировались против экспедиционных сил противника, которые попытаются использовать в агрессивных целях эстонскую и финскую территорию. Одновременно предусматривалось "воспрепятствовать подвозу в порты Финляндии и Эстонии экспедиционных войск оружия и снаряжения"[19].
В это же время в Финляндии был отдан приказ флоту и береговой обороне усилить внимание в целях соблюдения нейтралитета. Демобилизованных в августе 1939 года вновь призвали в армию. Часть войск прикрытия сосредоточили на Карельском перешейке. В сентябре на службу были призваны резервисты пограничных частей.
Москва в свою очередь была очень обеспокоена признаками германской заинтересованности в Финляндии, в том числе проводившимися в это время работами по сооружению порта в Петсамо (русское название - Печенга) и поездками в Финляндию немецких офицеров. В своем отчете о поездке в июле 1939 года в Финляндию начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер отметил, что финские военные руководители являются, "несомненно, сторонниками Германии", а финские политики, несмотря на попытки "вместе с шведами и норвежцами проводить независимый от великих держав курс" все же сохраняют "некоторые симпатии к Англии" и "пытаются также сблизиться с Германией"[20].
В Москве путем заключения советско-германского договора о ненападении хотели, в том числе, достичь гарантий безопасности СССР на северо-западном направлении. Дополнительный секретный протокол можно рассматривать как доказательство стремления воспрепятствовать попыткам Германии ввести свои войска на территорию Балтии. Советское правительство отдавало себе отчет, что за вторжением в Польшу может последовать также и нападение на СССР.
В рамках установленных договором сфер интересов Советский Союз в конце сентября приступил к созданию более благоприятных условий на случай военных действий в северной части бассейна Балтийского моря. Он предложил Эстонии, Латвии, Литве и Финляндии рассмотреть вопросы взаимной обороны. 28 сентября был оформлен военный союз о взаимопомощи с Эстонией, 5 октября – с Латвией, и 10 октября – с Литвой. Финляндия категорически отвергла возможность заключения какого-либо подобного соглашения.
5 октября 1939 года нарком иностранных дел В. М. Молотов пригласил к себе финского посланника в Москве Ирье-Коскинена и заявил, что советское правительство было бы радо пригласить в Москву делегацию от финского правительства для обсуждения конкретных вопросов, касающихся улучшения советско-финских отношений.
В Хельсинки было решено, что главой делегации станет Юхо Кусти Паасикиви. Решение было вполне логичным, т.к. мало кто в Финляндии так хорошо, как он, знал Россию, учился в Санкт-Петербурге, а в 1920 году принимал участие в переговорах о заключении Тартуского договора. Данные Паасикиви инструкции оставляли ему мало возможностей для маневра. Он не мог отдать в аренду остров Суурсаари, но мог предложить три небольших острова в обмен на часть территории Карелии. Также глава финской делегации не имел права подписывать никаких пактов о взаимопомощи и должен был настаивать на праве Финляндии укрепить Аландские острова. Дополнительно он должен был сообщить, что любой договор должен быть ратифицирован финским парламентом большинством в пять шестых.
Первая встреча в Кремле состоялась 12 октября 1939 года. Присутствовал лично Сталин. Предложения Москвы в связи с обострившейся международной обстановкой и возрастанием угроз безопасности страны претерпели достаточно серьезные изменения. Вначале переговоров Молотов еще раз предложил, чтобы между Финляндией и Советским Союзом был заключен такой же договор, что и с прибалтийскими странами. Однако конкретные его положения решили не обсуждать, так как представители Финляндии отказались от этого, руководствуясь заранее данными указаниями. Затем Молотов избрал для обсуждения вопросы, связанные с арендой территории, но финская сторона их также отклонила.
Двумя днями позже состоялась еще одна встреча. На ней советская сторона вновь представила свои предложения. В качестве требования для обеспечения безопасности Ленинграда предусматривалась передача СССР Финляндией внешних островов в Финском заливе (включая Суурсаари), части Карельского перешейка к югу от линии между Липола и поселком Койвисто, соседней с Петсамо западной части полуострова Рыбачий, а также предоставление в аренду для морской базы якорной стоянки Лаппопохья. В качестве компенсации Финляндия получала обширную территорию в Восточной Карелии. Укрепления в новой пограничной зоне предлагалось уничтожить с обеих сторон. Позиция относительно Аландских островов излагалась в позитивной форме: Финляндия получала возможность укреплять острова при условии, если бы делала это самостоятельно[21].
Потребность в базе Ханко обосновывалась тем, что Советский Союз, обладая ею и получив базу в Эстонии напротив Ханко, мог огнем береговых батарей перекрыть Финский залив. Численность гарнизона определялась в 5 тыс. человек[22]. Со стороны Карельского перешейка СССР хотел отодвинуть границы от Ленинграда максимально на 80 километров. В то время Ленинград находился в 32 километрах от финской границы, поэтому и Молотов, и Сталин допускали, что Финляндия могла приобрести для себя такие орудия, которые своим огнем могли перекрыть это расстояние (они уже имелись). Как отметил на встрече Сталин, "поскольку мы не можем передвинуть Ленинград, мы передвинем границу, чтобы его обезопасить".[23]
В ответ на эти предложения Паасикиви заявил, что предлагаемая советским военным командованием граница совершенно невозможна из экономических соображений. На это Сталин ответил: "Солдаты никогда не мыслят подобными категориями. Вход в Финский залив должен быть перекрыт с целью предотвращения проникновения в него любой страны. Именно поэтому различные острова и военная база на Ханко включены в наши предложения"[24]. Паасикиви спросил, кто собирается нападать на Россию. "Возможно, это будет Германия или Англия", - сказал советский лидер; затем он упомянул пакт о ненападении, - "сейчас мы находимся в хороших отношениях с Германией, но в этом мире все может измениться"[25].
В заключение беседы, когда Паасикиви вновь отверг требование о военной базе, Сталин заявил, что если судьба базы зависит от того, что Ханко — полуостров, то можно прорыть канал и сделать Ханко островом[26].
Обсуждение вопроса зашло в тупик. Финская делегация отправилась в Хельсинки, чтобы получить дальнейшие указания для ведения дальнейших переговоров, пообещав возвратиться приблизительно через неделю. Советское правительство настороженно отнеслось к подобной отсрочке. В своем донесении по этому поводу начальник отдела прибалтийских стран наркомата иностранных дел исходил из того, что Финляндия затягивала время, чтобы запросить совета у Англии и других стран[27].
Переговоры продолжились 23 октября. Паасикиви от имени своего правительства заявил, что Финляндия готова обсудить советские предложения, если они не будут противоречить интересам ее обороны и нарушать принципы скандинавского нейтралитета. Выражалась готовность пойти лишь на ограниченные уступки: перенести границу на Карельском перешейке до линии Ино (Приветненское), Ваммелйоки (Черная речка), Линтуланйоки (р. Птичья) и Линтула, чтобы финны не могли угрожать Ленинграду артиллерией. Безоговорочно следовало отказаться от предоставления Советскому Союзу в аренду Ханко. Считалась возможной лишь уступка четырех островов в Финском заливе (исключая Суурсаари) с территориальной компенсацией[28].
Предложения финского правительства не удовлетворяли советскую сторону, которая не могла отказаться от своего предложения о предоставлении СССР военно-морской базы на Ханко, поскольку, по мнению Москвы, это являлось необходимым условием обеспечения безопасности Ленинграда. Однако, чтобы содействовать принятию решения, Сталин умерил требования. Было объявлено, что советское правительство считает достаточным для охраны военно-морской базы на Ханко не 5 тысяч военнослужащих, а не более 4 тысяч[29]. Сталин был готов к тому, чтобы сместить границу на Карельском перешейке к востоку от Койвисто, приблизив ее на 10-12 километров к Ленинграду. Обращаясь к члену финской делегации полковнику Паасонену, он говорил: "Мы не требуем и берем, а предлагаем"[30]. "Мы просим 2700 квадратных километров, — сказал Сталин, — а взамен предлагаем вам 5500. Сделала бы что-нибудь подобное другая великая держава?"[31] В заключение он добавил: "Я прекрасно понимаю, что вам в Финляндии хочется сохранить нейтралитет, но могу заверить вас, что это невозможно. Великие державы просто не позволят этого"[32].
Переговоры вновь достигли критической точки. Делегация Финляндии опять попросила отсрочки. По вопросам ведения переговоров и уступок среди финского руководства имелись достаточно серьезные разногласия. Глава делегации Паасикиви задавался вопросом: "Какая польза от нейтралитета и скандинавской ориентации? Наше географическое положение связывает нас с Россией. Сейчас мы должны выбирать между войной, которая может превратить Финляндию в большевистское государство, или смириться с жизнью внутри советской сферы влияния, что, возможно, позволит сохранить нашу независимость, как это уже было в XIX веке"[33]. Фактически такой же точки зрения придерживался и генерал Маннергейм. Однако, представители твердой линии (в их числе министр иностранных дел Эркко и министр обороны Ниукканен) считали, что СССР не доведет дело до войны.
Рекомендации, исходившие из-за рубежа, усиливали несговорчивость финнов. Президент США направил Сталину телеграмму, из которой следовало, что американцы не одобрили бы, если Финляндии станут угрожать войной. Главы государств и министры иностранных дел северных стран продемонстрировали солидарность с Финляндией, но каких-либо конкретных обещаний о помощи Финляндия от них не получила. Со своей стороны, Таннер обратился с письмом к премьер-министру Швеции П.А. Ханссону, который был его старым другом и, как и он, членом социал-демократической партии. В письме он просил Ханссона твердо решить, сможет ли Финляндия рассчитывать на военную помощь Стокгольма. Он отмечал, что Ханко является камнем преткновения, но о компромиссе не может быть и речи; в концессии должно быть отказано. Ответ Ханссона не заставил себя ждать: "В своих расчетах вам не следует надеяться на шведскую интервенцию, ибо она приведет к расколу кабинета министров. Лично я хотел бы сделать намного больше, но мне приходится иметь дело с народом, который крайне щепетильно относится к сохранению мира"[34].
Последний этап переговоров прошел в Москве в начале ноября. Они начались 3 ноября. Как Советский Союз, так и Финляндия делали некоторые уступки, но в целом наиболее существенные позиции оставались прежними переговоры застопорились. На встрече 4 ноября Сталин, отыскав на карте острова Хермансэ, Куэ и Хэстэбусэ, расположенные восточнее Ханко, спросил: "Вам нужны эти острова?"[35]. Ни Паасикиви, ни Таннер не были готовы к такому повороту событий и попросили предоставить им время для консультаций со своим правительством.
На встрече 8 ноября финская делегация старалась убедить советское руководство в том, что при условии отказа СССР от военных баз Финляндия готова пойти на уступки на Карельском перешейке и на севере. В ответ Сталин неожиданно предложил продать Советскому Союзу территории в районе порта Ханко, мотивировав это тем, что в данном случае военные базы не будут находиться на территории Финляндии. Это предложение также было отвергнуто.
Переговоры окончательно зашли в тупик 13 ноября. Паасикиви передал Молотову заявление, в котором говорилось, что поскольку "не удалось найти почву для предположенного между Советским Союзом и Финляндией соглашения", делегация сочла целесообразным вернуться в Хельсинки[36].
Таким образом, были прерваны переговоры, шедшие с 1938 года практически до начала боевых действий. Изучение вопроса позволяет установить тот факт, что советская позиция в ходе этих переговоров была разумна и достаточно корректна. Как, к примеру, отмечал британский историк Б.Г. Лиддел Гарт, объективное изучение советских требований показывает, что "они были составлены на рациональной основе с целью обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьезного ущерба безопасности Финляндии"[37]. Предложения СССР были продиктованы не экспансионистскими побуждениями, а исключительно соображениями обеспечения обороны второго по значению города страны и базы Балтийского флота, для чего было необходимо отодвинуть границу от Ленинграда и создать сеть баз у входа в Финский залив. Многие компромиссные предложения Сталина показывают, что он длительное время стремился избежать войны. К решению применить оружие его привели неуступчивость Финляндии и изменение международного положения.
Анализ поведения финской стороны свидетельствует о некоторых прогностических ошибках, положенных в основу тактики переговоров. Рассчитывая на поддержку других скандинавских государств, с которыми Финляндия была связана соглашением о региональном нейтралитете, а также других западных стран, Хельсинки сознательно затягивал переговоры, изначально не собираясь идти на ряд рациональных уступок, что с очень высокой степенью вероятности могло привести к мирному урегулированию вопроса. Некоторые финские политики и военные (в их числе были Паасикиви, Таннер и Маннергейм) считали необходимым пойти на компромисс. Однако в данном вопросе возобладало мнение тех членов правительства (в первую очередь, министра иностранных дел Эркко), которые в отношении устья Финского залива не хотели отступать ни на дюйм. Впоследствии Паасикиви даже называл Зимнюю войну "войной Эркко".
В заключение необходимо отметить, что целью данной статьи, разумеется, являлось не оправдание советско-финской войны, а попытка найти причины, приведшие к ней.
Сообщение отредактировал Bualev: 08 Апрель 2013 - 21:04
