Силуэты
15 танков, 15 сверхсовременных машин едва вырисовывались в
предрассветных сумерках. Позади был ночной марш-бросок, а впереди...
впереди — линия обороны фашистов. Что ждет там советскую танковую роту?
Для нее 26 километров марш-броска были пустяком, а вот как пехота, не
выдохлись ли люди? Не отстанут ли они от танков? Точны ли сведения
разведки? Успели ли фашисты оборудовать на захваченном рубеже огневые
точки? Через несколько часов все станет ясно.
Пора. Взревели моторы. Танки капитана Армана рванулись вперед.
Поль
Матиссович Арман не был французом. Родом он из Латвии, но подростком
прожил несколько лет во Франции, и первое удостоверение личности получил
там, отсюда и необычное имя. До войны был командиром танкового
батальона под Бобруйском.
Противотанковых средств у фашистов не
оказалось, лишь по броне горохом сыпались пулеметные очереди. «Пулемет —
злейший враг пехоты», — так написано в наставлении, и танкисты
прочесали замеченные огневые точки огнем и гусеницами. Пехота все-таки
отстала. Задерживаться нельзя, засекут и накроют авиацией или
артиллерией. Отступать? Капитан Арман был скор в решениях. На
командирском танке замелькали флажки: «Делай как я», — и танки понеслись
вперед. Вот и окраины городка. Рейда советских танков никто не ждет, да
и фашистов в городке по данным разведки нет. Танки несутся с открытыми
люками, в головной машине — Арман.
Вдруг
из-за угла выбегает итальянский офицер, размахивая руками, что-то
кричит. «Принял за своих», — понял Арман. Захлопнулись танковые люки.
Фашистскому мотопехотному батальону не повезло. По мостовой катятся
колеса, летят обломки грузовиков, уцелевшие солдаты прячутся за
каменными заборами. Но разбежавшиеся фашисты быстро опомнились, летят
бутылки с бензином, на крыши домов втаскивают уцелевшие пушки. Командир
хорошо знает, что в городе одной бронетехнике воевать нельзя, сразу
сожгут. Новое решение — идем дальше. Танки проносятся сквозь городок, на
окраине сметают две артиллерийские батареи.
А вот и итальянские
танки. Короткая дуэль — и три «итальянца» горят, остальные пять
отступили. Нашим танкам их стрельба не повредила.
Дальше
действовать в тылу противника рискованно, да и боекомплект на исходе.
Рота опять пронизывает линию фронта, теперь уже в обратном направлении.
Пехота
за день так и не прорвала оборону фашистов. После ухода танков ожили
уцелевшие пулеметы, налетела авиация противника... Бой не удался. И хотя
Арману есть чем гордиться... что докладывать командиру?
Но
комбриг Кривошеин не расстроен. Не все так плохо. Танки целы, потери
невелики, а главное — наступление фашистов остановлено. И полковник
Воронов доложил, что на вспомогательном направлении — успех. Заняты две
узловые железнодорожные станции.
В антрацитово-черном небе горят
яркие звезды. Умер тяжелораненый башенный стрелок — вылезал резать
телефонные провода. Лязгает железо, мечутся тени от переносных ламп —
это техники возятся у танков.
Заканчивается день 29 октября 1936 года.
Да,
да. Это не опечатка. Время действия — октябрь 1936 года, место —
городок Сесенья, юго-западнее Мадрида. Сегодня это название нам ничего
не говорит, а тогда это было очень важно.
Сколько раз начиналась Вторая мировая?
В
странное время мы живем. Люди, реализующие самые заветные мечты
Гитлера, награждают друг друга медалью «за борьбу с фашизмом». Уж
уточнили бы — «за борьбу вместе с фашизмом». Но это к слову.
В
европейской традиции принято считать началом Второй мировой войны
нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 года. Китайцы же (напомню,
это не просто нация, одна из многих, это четверть человечества) считают
началом войны так называемый «инцидент на мосту Лугоуцяо» 7 июля 1937
года — начало открытой агрессии Японии против Китая. А почему нет?
Капитуляцию во Второй мировой войне Япония подписала и перед Китаем в
том числе, никакой отдельной капитуляции не было, значит не было и
отдельной войны.
Американцы же почти официально считают началом
мировой войны Перл-Харбор (7 декабря 1941 года) — и действительно,
только с этого момента, в их понимании, европейская и азиатские войны
слились в общемировую. В этой позиции тоже есть свой резон.
Но для того, чтобы определить точную дату начала войны, надо понять, кто ее вел и из-за чего.
Кто же воевал?
В
чем же был смысл той войны? Почему в одной коалиции зачастую
оказывались очень отличные друг от друга народы, почему одна страна
выступала то хищником, то жертвой, то борцом за справедливость в столь
бескомпромиссном столкновении? В бескомпромиссном — в прямом понимании
этого слова. Не так много войн заканчивается полным уничтожением
военно-экономического потенциала и военно-политической элиты одной из
сторон.
Я не хочу приводить пространных объяснений, здесь им не
место и не время. Но для меня очевидно — все-таки это была схватка двух
идеологий. И идеологий чрезвычайно простых. Первая — люди созданы
равными. Вторая — люди не созданы равными. Из второй идеологии
происходит небесспорное следствие — что раз люди не равны, то они могут
быть выше или ниже просто по праву рождения, и высшие могут решать свои
проблемы за счет низших.
Кто были основными носителями первой и второй идеологий, пусть догадается уважаемый читатель.
Сложность
ситуации состоит в том, что люди часто не отдают себе отчет, какую же
именно идеологию они исповедуют. Так, отцы-основатели США, записав в
Конституции красивые слова о равенстве людей, сами были рабовладельцами.
Ведь негры, в их понимании, были не совсем люди! Поэтому некоторые
страны далеко не сразу определились, в каком они лагере.
То, что
называется «антигитлеровской коалицией», было чрезвычайно разнородной
компанией. Многие приняли в ней участие, скажем прямо, не сразу и под
влиянием то «жареного петуха», то сильных держав, а то и «получив по
морде» за поддержку Гитлера, как, например, Румыния. Некоторые, будучи
идеологически близки Гитлеру и даже поучаствовав в некоторых его акциях
(как довоенная Польша), затем по некоторым причинам оказались в разряде
«низших». И лишь одно государство — СССР — воевало против фашистского
блока практически с момента его образования до полного разгрома, почти
девять лет.
«Фашистский» же блок был весьма определен. В первую
очередь потому, что у него была совершенно определенная идеологическая
основа. И любая националистическая группа в любой стране была его
естественным союзником, если только считала свою нацию «высшей» и если
данная нация не оказывалась «лишней» в геополитической колоде
АНТИКОМИНТЕРНОВСКОГО ПАКТА. Наименование «фашистский» — это не совсем
точный идеологический ярлык. Пленные немцы, скажем, искренне удивлялись,
когда их называли фашистами. Самоназвание этой организации, война с
которой залила огнем и кровью целые континенты, отражает ее суть. А
сутью была борьба не против Коминтерна даже, а против сообщества людей,
не обращающих внимания на национальную принадлежность.
Национализм
— далеко не всегда плохо. Если страна в той или иной форме угнетается
другими странами или иностранными организациями, то освободительное
движение часто называется и является националистическим. Мудрец Сунь
Ятсен считал национализм единственным лекарством, способным пробудить
Китай от наркотического сна, в который его погрузили западные державы,
главным образом Англия, и во многом оказался прав.
И
интернационализм бывает разный. Правящие круги Запада не были тогда
национально зашорены — капитал национальности не имеет. Но их
интернационализм называется космополитизмом, уж не буду объяснять
разницу.
Поэтому содержанием того этапа мировой истории, который
называется Второй мировой войной, является противоборство не двух
империалистических группировок, как в первую мировую, а Советского Союза
с одной стороны и блока Германии, Италии и Японии с другой, как
наиболее полных выразителей той и другой идеологии. Потом уже к
Советскому Союзу, на разных этапах его борьбы, присоединились
националисты подавленных и уничтожаемых наций и спохватившиеся
космополиты.
Поэтому началом Второй мировой войны правильнее
считать первое столкновение регулярных частей основных воюющих сторон,
или соответствующее заявление хотя бы одной из них. Так когда же
произошло прямое военное столкновение Союза и держав
Антикоминтерновского пакта (сначала это называлось «ось Берлин-Рим»), то
есть фактическое начало войны?
Почему мы не отметили юбилей
Автор
— не профессиональный историк. Статья задумывалась достаточно давно к
70-летию этого события, но юбилей прошел никем не замеченным. Нужная
литература попала в руки уже слишком поздно, да и читать ее оказалось не
просто.
Вот пример: описание боя, приведенное в начале этой
статьи. В газетах того времени и в более поздних мемуарах об этом бое
сообщалось, но советская танковая рота называлась испанской или
республиканской. Хотя фамилию командира можно было печатать — чем не
иностранец?
Уровень конспирации был таков, что и в воспоминаниях о
знаменитых воздушных боях 4 ноября 1936 года, опубликованных много лет
спустя после этих событий, советские летчики-
истребители
вспоминают, что они оказали помощь «республиканским» бомбардировщикам,
попавшим в трудное положение, а штурман одного из этих бомбардировщиков
Кузьма Деменчук тепло отзывается о «правительственных» истребителях,
пришедших на выручку его звену.
Так почему же итальянские дивизии
и германские воздушные эскадры воевали открыто, а советские батальоны и
эскадрильи изображали из себя испанцев, а то и — упаси господь —
наемников? Причина — в проститутской позиции западных стран. Следуя
известной тактике уличной шпаны, они «разнимали» воюющие стороны, хватая
за руки только одну из них. Законное, демократически избранное
правительство Испании было официально поставлено ими на одну доску с
путчистами, лишено права и на закупки
оружия, и на помощь друзей. За этим бдительно следил «комитет по
невмешательству» во главе с лордом Плимутом (не перепутайте с «комиссией
по Боснии» лорда Оуэна).
Сражаясь за выживание мирового сообщества, мы нарушали «законы», этим сообществом навязанные.
Правда,
благодаря присущему Западу лицемерию можно было, просто «соблюдая
приличия», несколько лучше выглядеть в его глазах. Поэтому Воронов стал
французом Вольтером, Рычагов — Паланкаром, Осадчий — Симоном, а Тархов —
капитаном Антонио.
Самым тяжелым временем обороны Мадрида было
начало ноября 1936 года. Правительство республики и военное командование
по настоятельным требованиям Горева и Мерецкова эвакуировались из
столицы. Начальник оперативного отдела штаба фронта со своими офицерами
перешел к врагу. 21 тысяча мадридских коммунистов (из 25) держали фронт.
Капитан Арман мрачно докладывал в совете обороны: «Республиканские
танки героически ворвались в родной Мадрид»
В то время в Мадриде
был довольно известен товарищ Ксанти. Не занимая официального поста, он
организует рабочие отряды, ведет подготовку к подземной войне. Он на
самых горячих участках, сам Дуррути просит его быть поосторожнее. Но кто
такой Ксанти — это отдельная тема, а упоминаю его я в связи с его
замечанием о секретности: «...фашисты ведь знают, что мы взорвали. От
кого же тогда секрет? А испанцы и наши почему-то про такие вещи считают
нужным молчать. Ну и фашисты, понятно, молчат, — зачем им
признаваться?».
К сожалению, так и повелось с того времени.
Сначала все было секретно, а сейчас ни очевидцев почти не осталось, ни
мемуаров почти нет.
Почему мы вступили в войну
Не
надо думать, будто Советский Союз собирался выиграть гражданскую войну
вместо испанцев. Если бы это была просто гражданская война, Советский
Союз мог бы ограничиться посылкой советников, как это было в Китае в
конце 20-х годов. Тогда там воевали между собой прояпонские,
проанглийские и проамериканские группировки генералов, да
националистическое южнокитайское правительство тщетно пыталось то силой,
то дипломатией объединить страну.
Испанская Республика имела
много бойцов, храбрых, но необученных и неорганизованных. А
военно-воздушные силы, например, к октябрю насчитывали 1 бомбардировщик и
2 истребителя. Еще до войны западные страны отказывались продавать
(даже продавать!) оружие Испанской Республике. Тем не менее, Республика
вполне могла справиться с мятежом, и на большей части территории путч
был подавлен, хотя в нем принимала участие почти вся армия. Начиналось
для фашистов все довольно неудачно, глава мятежа генерал Санхурхо погиб в
авиационной катастрофе, силы фашистов были географически разобщены, у
них не было выхода к Средиземному морю. Основные их силы были в Марокко,
а Гибралтарский пролив был блокирован флотом Республики. Мятеж был на
грани краха.
И тут-то вмешались державы Антикоминтерновского
пакта. Быстрота реакции мирового фашизма просто поражает. В первые же
дни в распоряжении Франко оказалась итало-германская транспортная авиация, и армия мятежников оказалась в Испании.
Наиболее
тяжело то, что на протяжении всей испанской войны оперативное и
стратегическое превосходство фашистов было очевидным. Очень быстро
начались тщательно скоординированные удары по самым болезненным, самым
уязвимым точкам Республики. Наступление в Эстремадуре (с севера, с юга и
из Португалии) соединило до того разделенные территории фашистов.
Занятие Сан-Себастьяна и Ируна отрезало Северный фронт от французской
границы, а захват Теруэля едва не разрезал Республику пополам. Ну и само
наступление на Мадрид... За все время войны республиканское
командование не проводило подобных операций, а фашисты провели их в
первые три месяца, действуя весьма разнородными силами. Для полководцев
успешное руководство коалиционными войсками — высший пилотаж, и вряд ли
таким полководцем был Франко. Здесь просматриваются мозги германского
Генерального штаба.
В фашистской армии в начальный период войны
собственно испанцев, даже вместе с марокканцами и уголовниками из
Иностранного Легиона, было немного — 90 тысяч. А фашистов из других
стран воевало: немцев — 50 тысяч (главком полковник Варлимонт),
итальянцев — 150 тысяч, 20 тысяч португальцев и т.д. Особенно обнаглев
после Мюнхена, они даже форму порой не меняли. И это были уже
сколоченные, кадровые части. У итальянцев был боевой опыт Абиссинии, для
них и немцев первая мировая закончилась не так уж и давно. Немцы и
итальянцы не страдали комплексами по поводу «нейтралитета» и
«невмешательства», и сотни тысяч их солдат и офицеров набирались в
Испании боевого опыта.
Республиканские отряды и колонны Народной
милиции не могли сдержать удар армий фашистского блока. Испанцы не имели
тогда единого командования и снабжения, а решения об атаке иногда
принимались в частях голосованием.
Но дело-то было не в том, что
какое-то очередное законное правительство свергают с иностранной помощью
генералы-путчисты. Мало ли таких эпизодов было в истории? На всякий чих
не наздравствуешься.
Дело было в том, что советское
правительство каким-то чудом узнало, что всему миру рано или поздно
придется воевать с фашизмом, хочет этого Запад или не хочет. И в этом
случае чем раньше, тем, естественно, лучше. А уж как советское
правительство это узнало еще в 1936 году — до сих пор остается загадкой.
Никто не знал, а оно знало. Это качество, кстати, называется
«прозорливостью».
Может быть, вы думаете, что я преувеличиваю? А
проверить легко. Достаточно почитать газеты осени 1936-го года, с
репортажами с митингов и собраний трудящихся — и вы тут же наткнетесь на
выступления, где говорилось открытым текстом: «сегодня бомбы падают на
Мадрид, а завтра упадут на Париж и Лондон!».
Вот поэтому, пока в
учебных центрах в Арчене и Альбасете советские инструкторы обучали
испанцев и интербригадовцев обращению с советской техникой, советским
наводчикам и пилотам пришлось ловить в перекрестия прицелов итальянские
«ансальдо», «капрони» и «фиаты», немецкие Т-1, «хейнкели» и «юнкерсы».
Но, как говорится, «об этом не сообщалось».
Первый бой, первая рота, первый танкист
Даже
знающие люди иногда считают, что там были только советники. Ну да, были
и советники. Из 59 Героев Советского Союза за испанскую кампанию
(начиная с Указа от 31 декабря 1936 года) советников было двое: Батов —
советник-общевойсковик и Смушкевич — советник-летчик. Остальные —
летчики, танкисты, артиллеристы, подводники. 19 из 59 — посмертно. А
воевали еще и связисты, зенитчики, разведчики, диверсанты, вообще все
специалисты, какие и должны быть в действующей армии. Были и инженеры,
организаторы оружейного производства, судостроители, естественно, медики
и многие, многие другие. Да и советники... вот цитата из воспоминаний
советника: «Увидев, что расчет ближайшего орудия лишился командира и
наводчика, я бросился к артиллеристам и помог открыть огонь... несколько
танков загорелись... атака врага захлебнулась... разносторонняя
подготовка общевойсковых командиров Красной Армии способствовала
выполнению самых разнообразных военных обязанностей».
Среди этих
«разнообразных военных обязанностей» наиболее известны действия наших
танкистов и летчиков. В оборонительных сражениях осени 1936 — зимы 1937
года советские танковые бригады и батальоны сыграли важную роль. Часто
упоминаются оборона Мадрида, бои танкового батальона М.П.Петрова в
районе Лас-Росас и Махадаонда, штурм стратегически важной высоты
Пингаррон. Поведение советских солдат и офицеров, называвшихся тогда
«советниками» или «добровольцами-интернационалистами», служило примером
антифашистам. Не редкостью были случаи, когда экипажи подбитых танков
шли в бой со снятыми с танков пулеметами. А в ходе сражения на Хараме,
по замечанию участника этих боев Р.Я.Малиновского (впоследствии министр
обороны, Маршал Советского Союза), «республиканские танки... добились
полного господства на поле боя». И в Гвадалахарском встречном сражении
18 марта 1937 года советская танковая бригада решила его исход.
Время
было выиграно. Примерно с апреля 1937 года в республиканскую армию
начали поступать обученные советскими инструкторами испанские экипажи.
Впрочем,
оставим. Кому это сейчас интересно? Но запомним дату — 29 октября 1936
года, и имя — Поль Матиссович Арман. В этом бою также участвовал Николай
Николаевич Воронов, но были ли его артиллеристы советскими
военнослужащими, я не знаю.
Информации о более ранних действиях танкистов и артиллеристов я не нашел.
Командир первой эскадрильи
Листаю
рассыпающиеся страницы дальше. Вот газетное сообщение об операции 28
октября 1936 года: «...правительственные самолеты... сделали наиболее
успешную бомбардировку за все время войны. Эскадрилья правительственных
самолетов... появилась над аэродромом в Талавере... и сбросила бомбы,
которыми разбиты 15 самолетов мятежников».
Кто же составлял экипажи? Вот командир одного из них:
«Черноволосый коренастый человек весело назвал свое имя:
— Халиль Экрем! — И тут же расхохотался. Поясняя, добавил по-русски:
— Турок!»
Халиль
Экрем, он же командир звена авиашколы в Тамбове Волкан Семенович
Горанов стал в 1936 году Героем Советского Союза. А звали его
по-настоящему Захар Захариев. Много позже он — генерал-полковник,
заместитель министра обороны Народной Республики Болгарии. Впрочем,
экипаж был интернациональный, русские были в меньшинстве: всего двое, а
остальные — этот самый «турок», трое испанцев и автор
воспоминаний, украинец Кузьма Терентьевич Деменчук. Один из русских —
Иванов — бывший белогвардеец, фамилия, видимо, ненастоящая. Он храбро
воевал плечом к плечу с советскими и много позже погиб во Франции, в
маки.
Так значит, 28 октября 1936 года? Да нет, пожалуй. Все-таки
экипажи, вроде бы, смешанные, самолеты — «потез». Командир эскадрильи —
испанец Мартин Луна. Ищем дальше.
Первый бой советских
истребительных эскадрилий довольно известен, его наблюдали утром 4
ноября над Карабанчелем и мадридцы, и журналисты многих стран. Пилоты
наших И-15, впервые в жизни вступив в настоящий, а не учебный, бой,
показали «юнкерсам» и «фиатам», «что в квартале появилась новая собака»,
как говорят американцы. 30 истребителей Пумпура и Рычагова за один день
не просто сбили 7 фашистских самолетов, они лишили фашистов господства в
воздухе.
Но вот, наконец, и находка. Спасибо К.Т.Деменчуку!
«28
октября совершили свой первый боевой вылет наши скоростные
бомбардировщики СБ. Были сформированы три эскадрильи по 9—10 самолетов в
каждой, они составили бомбардировочную группу. Ее возглавил
А.Е.Златоцветов, начальником штаба стал П.А.Котов. Кроме
бомбардировочной были созданы истребительная группа (3 эскадрильи И-15 и
3 — И-16) и, впоследствии, штурмовая (30 самолетов ССС)... Командир 1-й
бомбардировочной эскадрильи — Э.Г. Шахт, швейцарец, революционер, с
22-го года в СССР, выпускник Борисоглебской военно-авиационной школы».
Он и возглавил первый боевой вылет 28 октября.
Итак, Эрнест
Генрихович Шахт, 28 октября 1936 года. Впрочем, комэск-2, В.С.Хользунов,
прибыв в Испанию еще до поступления советской техники, летал на
бомбежки фашистов на старом тихоходе «бреге-19». Будучи профессионалом
высокого класса, он ходил в гористой местности на предельно малой
высоте, наносил удар и исчезал так скрытно, что противник не успевал
открыть огонь. И другие наши летчики, начиная с сентября 1936 года,
летали на всем, что может летать, вплоть до этажерок времен Первой
мировой войны.
С появлением СБ (их называли «Наташами» и
«Катюшами») ситуация в небе Испании изменилась. Самолет СБ даже с полной
нагрузкой легко уходил от любого истребителя. На боевые вылеты они
нередко шли без сопровождения. Когда такой метод в 1940 году применили
английские бомбардировщики «москито», это было названо революционным
новшеством в авиационной тактике.
Осенью 1936 года только на Мадридском фронте из 160 советских пилотов 27 пали в бою.
Вот,
собственно, и все, что мне удалось узнать о первом бое наших войск с
фашистами. 28 октября 1936 года — первый боевой вылет авиации
(эскадрилья СБ, командир — майор (?) Э.Г. Шахт), а 29-го — первое
столкновение с фашистами на земле (танковая рота Т-26, командир —
капитан П.М.Арман).
Может быть, решение о вводе в действие
советских войск было секретным? Оказывается, ничуть не бывало. 23
октября 1936 года советское правительство обнародовало официальное
заявление, в котором черным по белому было сказано, что в условиях
германо-итальянской агрессии в Испании Советский Союз не будет
придерживаться нейтралитета. Что значит во время войны не придерживаться
нейтралитета? Это значит вступить в войну.
Итак, 23 октября,
28-е и 29-е. Конечно, эти дни несравнимы с 22 июня и 9 мая, которые
затмили все даты российской истории, но помнить их тоже надо!
А
потом была война. В Испании воевали все виды и рода войск, только пехота
была представлена главным образом офицерами-советниками. Наименее
известна, но наиболее важна была роль наших офицеров в планировании и
проведении большинства операций.
Второй фронт
А с
осени 1937 года наши войска вступили в войну и с Японией, третьей
державой «Пакта», в Китае. Там действовали главным образом авиация и
общевойсковые командиры в качестве советников, а также штабные
операторы, но не только они.
Трудность была в том, что нормального транспортного
сообщения с Китаем, ни морского, ни железнодорожного, не было — ведь
Северный Китай под названием Манчжоу-Го тогда принадлежал Японии. Как,
кстати, и вся Корея, и китайская провинция Тайвань, и ныне российские
Курилы и Южный Сахалин — империя была немаленькая.
Через Синьцзян
от Турксиба была проложена автомобильная трасса длиной более 3 тыс.
километров, ее обслуживало свыше 5 тыс. грузовиков ЗИС-5, а на советской
территории свыше 5,5 тыс. железнодорожных вагонов. Для срочных грузов
действовала авиалиния, обслуживаемая самолетами ТБ-3.
В Китай
было переправлено, по неполным данным, до сотни танков (каким образом,
непонятно, не своим же ходом), 1250 новейших самолетов, более 1400
артсистем, десятки тысяч пулеметов и стрелкового оружия и т.д.
Впрочем,
существовал и морской маршрут, через порты Южного Китая, Гонконг,
Рангун и Хайфон (тогда французский). Но каких-либо упоминаний о нем в
мемуарной литературе я просто не нашел.
Все это сразу шло в бой.
Например, эскадрилья В.Курдюмова. Совершив опаснейший перелет через
высокогорные пустыни (сам В.Курдюмов при этом погиб), семерка И-16 в
день прибытия в Нанкин (21 ноября 1937 года) сбила над аэродромом
истребитель и два бомбардировщика. А эскадрильи бомбардировщиков СБ
Кидалинского и Мачина на следующий день разбомбили шанхайский аэродром и
японские суда на рейде. Они открыли счет уничтоженным японским боевым
кораблям, утопив, в том числе, первый за Вторую мировую войну японский
крейсер.
Почти четырехлетняя война в Китае изобиловала событиями,
но наиболее известны действия летчиков. Кстати, в истории нашей авиации
не так уж много операций, подобных рейду бомбардировочной группы
Ф.П.Полынина на Тайвань 23 февраля 1938 года или потоплению
бомбардировочной группой Т.Т.Хрюкина зимой 1938—1939 года японского
авианосца (10 тыс. тонн).
Уважаемые читатели! Многие ли из вас
вообще слышали, что наши летчики когда-либо потопили крейсер или
авианосец? Сразу хочу отметить, что потопление именно авианосца не
подтверждается сейчас другими сторонами, но, похоже, рациональное зерно в
этой истории есть — то есть наши летчики действительно в июне 1938 года
охотились за японским авианосцем.
В Китае действовали также
военные специалисты из других родов войск — танкисты, артиллеристы,
инженеры. Цифр я не имею, опираюсь на свидетельства типа:
«Обстановка быстро накалялась. Оттуда уже начали прибывать в Ланчжоу раненые советские добровольцы, преимущественно летчики»
Эта
фраза — из воспоминаний летчика Д.А Кудымова о сражении в Трехградье 29
апреля 1938 года, в день рождения японского императора.
Сейчас история этой войны практически недоступна читателю.
Третий фронт
С
Финляндией отношения у СССР были плохие со времен революции. Финны
уничтожили своих революционеров и заодно несколько тысяч наших, и не
только революционеров. В силу ряда причин Ленин тогда только печально
вздохнул и поздравил Свинхувуда (финский президент, фамилия означает
«свиная голова») с независимостью. Однако несколько попыток финнов
округлить свою территорию за счет нашей (например, «Олонецкая авантюра»)
были мягко, но решительно пресечены. С обеих сторон тогда действовали
главным образом части спецназначения. К примеру, рейд вооруженного автоматами
отряда Тойво Антикайнена по финским тылам зимой 1922 года настолько
впечатлил финских военных, что к 1939 году у них было несколько десятков
тысяч «Суоми» (очень похожи на ППШ). А мы к тому времени про автоматы
как-то забыли.
Соседи бывают всякие, но с появлением на свет
фашизма финны, в соответствии с идеей Свинхувуда («Любой враг России
должен всегда быть другом Финляндии») стали к тому же союзниками
фашистов, и вовсе не обязательная война стала неизбежной.
Финляндия
готовилась к войне давно. На военные цели расходовалась четверть
бюджета. Германия, США, Англия, Швеция и Франция неплохо оснастили
финскую армию. Например, в 1935-1938 гг. Финляндия поглотила треть
только одного английского военного экспорта. К весне 1939 г. была
построена сеть аэродромов, в десять раз превышавшая потребности
тогдашних финских ВВС (270 самолетов).
Летом 1939 года финны
провели на Карельском перешейке крупнейшие в своей истории маневры.
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф.Гальдер
проинспектировал финские войска, обратив особенное внимание на
ленинградское и мурманское оперативно-стратегические направления.
Германский МИД пообещал в случае неудачи впоследствии возместить финнам
потери. Начиная с октября, финны провели всеобщую мобилизацию и
эвакуацию населения из Хельсинки и приграничных районов. Комиссия
финского парламента, ознакомившись в октябре с районами сосредоточения
войск, пришла к выводу, что Финляндия к войне готова. Министр
иностранных дел приказал финской делегации прекратить переговоры в
Москве.
30 ноября 1939 года советское правительство дало приказ
войскам Ленинградского военного округа (командующий К.А.Мерецков) дать
отпор провокациям, одновременно в очередной раз предложив Финляндии
заключить договор о дружбе и взаимопомощи. Финляндия объявила Советскому
Союзу войну. 15 советских стрелковых дивизий, 6 из которых были
полностью боеготовы, вступили в бой с 15 пехотными дивизиями финнов.
Излагать ход войны я не буду, так как в отличие от других фронтов
кое-какая литература по финской войне есть. Например, в 12-томной
«Истории 2-й мировой войны» ей посвящено целых 8 страниц. Отмечу только,
что в ходе войны выяснилось, что наши войска «нуждались в
дополнительном обучении методам прорыва системы мощных железобетонных
укреплений и преодоления плотно заминированной лесисто-болотистой
местности в сложных условиях, при 40—45-градусных морозах и глубоком
снежном покрове». Извините за длинную цитату, но я лично не представляю,
даже как взяться за такое «дополнительное обучение». Тем не менее,
методы были найдены, финны разбиты при соотношении потерь примерно один к
двум. Классическое же соотношение для такого вида боевых действий —
один к трем. Причем основные потери были понесены на второстепенном
участке фронта, где финские лыжники зажали на лесной дороге нашу
дивизию, а отнюдь не при прорыве линии Маннергейма или штурме Выборга.
Конец первого этапа мировой войны
Из
Испании наши части были выведены одновременно с интербригадами, осенью
1938 года, остались только советники и инструкторы. Испанское
правительство пошло на это под нажимом «Комитета по невмешательству».
Естественно, вскоре, в марте 1939 года Республика пала. Советские
советники эвакуировались с риском для жизни (а что было для них без
риска?). Перед этим, в феврале, Англия и Франция признали режим Франко и
разорвали отношения с республиканским правительством. А ведь Республика
еще удерживала тогда и Мадрид, и всю центральную Испанию!
Это,
пожалуй, еще большая гнусность, чем Мюнхенская сделка. Советский Союз
сделать ничего не мог. Все пути в Испанию были перекрыты, фашисты,
пользуясь господством в Средиземном море, топили наши «Игреки»
(транспорты с оружием).
В Азии летом 1938 года война перекинулась
уже и на нашу территорию у озера Хасан, и хотя японцев выбили довольно
быстро, не все в действиях наших частей было хорошо. Воздушная война в
Китае принимала все более изнурительную форму. В 1939 году группы наших
летчиков теряли до 3/4 своего состава. Китай терпел поражение за
поражением, японские армии неуклонно шли на Запад, японские флотилии
поднимались по Янцзы, несмотря на массированные налеты советских
бомбардировщиков. На наших дальневосточных (да и западных) границах
пограничники и части НКВД вели непрерывную, ежедневную, хотя и тихую,
войну. Японцы вторглись на территорию Монголии.
Предложенное
Гитлером перемирие в самый разгар ожесточенных советско-японских
сражений на Халхин-Голе и в Центральном Китае было неожиданным для всех,
особенно для японцев. Видимо, Гитлер рассчитал, что, разделываясь без
помех с «растленным космополитическим Западом», выиграет больше, чем
выиграет Советский Союз, разделавшись с дальневосточным союзником
Германии. Психология националиста иногда просто умиляет! А нам выбирать
не приходилось. Даже ограниченная война на два фронта была нам тогда не
по плечу. А тут такой подарок! В результате Россия впервые за многие
десятилетия в пух и прах разгромила вполне серьезную армию внешнего
врага. Причем хорошо себя проявили военачальники нового поколения, не
входившие в «испанскую» или «китайскую» когорты.
Необходимо
отметить — из-за внешне легкой победы в конце войны у нас сейчас как-то
недооценивают японскую армию. Это глубоко неверно — просто японцы
встретились в 1945 году с лучшими солдатами XX века. А на Халхин-Голе в
1939-м могло повернуться по-разному!
Японцы, до глубины души
оскорбленные Гитлером и обиженные Жуковым, задумались о более
привлекательных объектах агрессии. Наши же связи с китайским
правительством осложнились из-за слишком теплых, по мнению Чан Кайши,
отношений с китайскими коммунистами. В апреле 1941 года с Японией был
заключен договор о нейтралитете. В мае 1941 года Сталин на приеме в
честь выпускников военных академий в Кремле заявил о неизбежности войны с
Германией.
В 1941 году наши военнослужащие были выведены из Китая. Позади остались просторы Евразии, усеянные могилами товарищей.
Что ждало впереди?
«Мы
подняли гроб до уровня плеч и вставили в верхний ряд ниш. Мы смотрели,
как рабочий быстро, ловко лопаточкой замуровал отверстие.
— Какую надпись надо сделать? — спросил смотритель.
— Надписи не надо никакой, — ответил я. — Он будет лежать пока без надписи. Там, где надо, напишут о нем».
Это время так и не пришло.
Враги и друзья
Но
вот что особенно важно — и в этом главная роль войн 1936—1941 гг. — в
это время начали срываться все и всяческие маски. Люди начали понимать
себя и других.
Как вы думаете, что должен делать настоящий
коммунист-революционер, когда фашисты наступают на столицу твоей страны?
Оказывается, он должен поднять вооруженный мятеж. Вы скажете, что автор
слегка съехал на антикоммунизме. Да нет, все проще. Это установка
небезызвестного иудушки Троцкого, так называемый «тезис Клемансо». Он
считал, что именно в таких условиях легче всего взять власть. Звучит
неправдоподобно, но кажется еще неправдоподобнее то, что в Испании
нашлись люди, выполнившие эту инструкцию. Троцкистская организация ПОУМ в
мае 1937 года подняла восстание. Бои в Барселоне и других городах
Республики унесли почти тысячу жизней. Тысячи были ранены, сорвано
важное наступление в Арагоне, целью которого была помощь Северному
фронту, из-за чего был потерян Бильбао. Поэтому для испанцев Троцкий
стал исчадьем ада, и убил его в 1940 году именно испанец.
К
слову, английский троцкист Оруэлл, как раз тогда побывавший в Испании,
выразил через несколько лет свое тогдашнее видение мира в антиутопии
«1984», а отношение троцкиста к власти народа — в злейшей сатире
«Скотный двор».
Но свое видение мира, основанное на том же опыте,
выражено и в книге «По ком звонит колокол» некоего Хэмингуэя. Кстати,
один московский пенсионер еще совсем недавно мог кое-что рассказать о
том, как она была написана и про кого. Увы, «старейший диверсант
планеты» Илья Старинов недавно умер.
Так вот наше вмешательство в
войну с фашизмом подняло авторитет Советского Союза на такую высоту,
что нас полюбила даже западная интеллигенция (как ни одиозно сейчас это
слово). В результате Советский Союз получил много друзей, не только
среди беднейшего населения мира. В частности, к этому времени относится
начало сотрудничества с нашей разведкой наиболее умных и бескорыстных
агентов, пришедших к нам из идейных соображений.
«Впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал контракт на весь срок».
А
когда китайский крестьянин в солдатской форме, который главным образом и
вел войну с Японией, увидел, что существуют офицеры, которые не бьют
солдат, не покупают наложниц, не торгуют солдатским рисом, не трясутся
при виде доллара, не любят ни японцев, ни англичан и ничего не боятся, —
в его столетней борьбе за свободу Китая появилась надежда.
А
«просвещенный Запад»... Случалось, что зенитки американских военных
кораблей били по советским бомбардировщикам, прикрывая японские конвои
на Янцзы. Японские танки из американской стали ездили на американском
бензине. Слово «Мюнхен» характеризует
англо-французскую политику в Европе. Менее известно, что и их политика в
Азии получила наименование «дальневосточного Мюнхена». Зато Франция и
Англия закатили истерику на весь мир, чуть ли не воевать собрались,
когда СССР на несколько километров отодвинул территорию гитлеровского
союзника от второй своей столицы.
Дело в том, что не мы
рассматривали тогдашние события с классовых, марксистских позиций.
Правящие круги Англии и Франции считали, что назревавший мировой
конфликт является формой борьбы классов, и что Гитлер и Муссолини,
несмотря на антизападную риторику, являются их союзниками в ликвидации
пролетарского интернационализма. Апофеозом такой политики был конец 1938
— начало 1939 года, когда фашисты были выведены англо-французскими
«политиками» к границам Советского Союза. Так опасного зверя выпускают
на арену по коридору из решеток. Но фашизм был не опасным, а очень
опасным зверем! И разгром англо-французов 1940 года, позор и унижение
Виши и Дюнкерка были закономерным итогом. Не часто в человеческой
истории расплата за глупость и цинизм политиков бывает такой быстрой и
эффективной. Западу не нравилось правительство Народного фронта (далеко
не коммунистическое) — и он отдал Испанию фашистам. Западу не нравился
СССР — и он отдал фашистам Европу! Интересно, что политики Запада так
ничего и не поняли, и Черчилль даже имел наглость укорять в своих
мемуарах Сталина за временное перемирие с Гитлером!
Подобные
«тонкие расчеты» Запада можно наблюдать и сейчас. Возьмите войну в
Боснии и сравните с войной в Испании — совпадение один к одному.
Расширяя НАТО за счет Центральной Европы и продвигая эту организацию к
границам России, англо-французо-американцы искренне уверены в своей
способности сохранить над НАТО свой контроль. Ну что ж, время покажет.
Единственное крупное отличие от ситуации 30-х годов — в мире нет теперь
Советского Союза.
Невыученные уроки
Трудно сказать,
в чью пользу закончился первый этап мировой войны. Да, мы отстояли свои
границы и даже немного продвинули их на Запад. Мы переадресовали
японцев. Но союзников не приобрели. Хотя были и победы, все, кого мы
поддерживали, потерпели поражение. Мы потеряли много храбрых и
квалифицированных военных специалистов.
И самое грустное. Наши
враги лучше нас воспользовались передышкой. Советское руководство
считало, что войсками смогут руководить командиры нового поколения,
выросшие в условиях современной войны. Командующим ВВС стал герой
Испанской и Китайской войн генерал-лейтенант П.В.Рычагов, а самый важный
Особый Западный военный округ возглавил генерал-полковник Д.Г.Павлов,
организатор некоторых известных операций в Испании, горячий сторонник
использования танковых и механизированных корпусов.
Тем не менее,
Сталин еще до войны, видимо, ощущал определенное беспокойство. На
известном совещании высшего командного состава армии в декабре 1940 года
была проведена оперативно-стратегическая игра. За синюю сторону
(западных) играл кавалерист Жуков, а за красную — танкист Павлов.
Результат был неожиданным: по деликатному выражению Жукова, «для
восточной стороны игра изобиловала драматическими моментами». Сталин был
недоволен, но, по-видимому, удовлетворился мнением Павлова, что на
учениях все бывает. Кроме того, доклад Павлова о применении
механизированных войск на совещании был ярок, хорошо аргументирован и
привлек всеобщее внимание.
Были и какие-то серьезные противоречия
Сталина с руководством ВВС. Незадолго до 22 июня 1941 года они даже
выплеснулись наружу, когда Рычагов на военном совещании оскорбил
Сталина, заявив, что он заставляет летчиков летать на гробах. Это было
именно эмоциональным срывом, так как можно в чем угодно обвинять
правительство Сталина, но только самые оголтелые критики могут сказать,
что оно не хотело дать армии то, что нужно, или что Сталин не заботился
об авиации.
Но в июне-июле 1941 года войска Западного фронта были
разгромлены, все наши танки были потеряны. И не из-за низких боевых
качеств техники, как иногда пишут, а из-за организационных просчетов —
войска потеряли управляемость наши мехкорпуса сразу оказались без топлива и боеприпасов.
Дело
не в «противопульной броне наших танков». У БТ-7 броня была слабей, чем
у основного танка вермахта Т-3, но пушка мощней, и они взаимно поражали
друг друга.
Прочитайте мемуары и Жукова, и Гальдера, там все написано.
Это
оказалось похоже на разгром, устроенный «восточной стороне» Г.К.Жуковым
на оперативно-стратегической игре за полгода до этого.
Мы
потеряли также и авиацию. Частью на аэродромах, частью из-за неверной,
видимо, тактической подготовки. То, что было революцией в авиационной
тактике в 1936 году, в 1941 устарело. Все мы помним трагический эпизод
из «Живых и мертвых», когда тяжелые бомбардировщики гибнут без
сопровождения истребителей. Действительность была столь же трагичной.
Вот цитата из мемуаров Манштейна о боях на Западной Двине: «В эти дни
советская авиация прилагала все силы, чтобы разрушить воздушными
налетами попавшие в наши руки мосты. С удивительным упорством, на
небольшой высоте одна эскадрилья летела за другой с единственным
результатом — их сбивали. Только за один день наши истребители и
зенитная артиллерия сбили 64 советских самолета».
К примеру, ПВО
флота оказалось на высоте, а ПВО страны — увы, нет. И Сталин здесь явно
меньше виноват, чем командующий ПВО страны.
Справедливо это или
нет, Герои Советского Союза Павлов и Рычагов и еще несколько генералов
поплатились головой. Такова была тогда мера ответственности за
порученное дело.
Но школа первого этапа Второй мировой войны
оказалась хорошей. Чуть ли не большинство высших руководителей
Вооруженных Сил 1940—1960 годов прошло через Испанию и Китай:
Малиновский и Воронов, Батицкий и Кузнецов, и многие, многие другие.
А
читая историю Сталинградской битвы, я удивился — сколько же там было
участников обороны Мадрида! Тот же Воронов, Батов, Шумилов, Родимцев,
Колпакчи. Наверное, это простое совпадение.
«Он был ранен под Мадридом в первый,
А под Сталинградом в пятый раз».
Все секретно
Еще раз вернусь к тому вопросу, на который не раз уже натыкался: почему все это практически неизвестно, чуть ли не засекречено?
Сначала
— чтобы Запад не объявил нас агрессором (он все равно потом объявил).
Эта причина довольно серьезная, противоядия до сих пор не найдено. Ведь
под советскими бомбами и гусеницами танков оказывались не только немцы и
итальянцы, на худой конец мавры из «дикой дивизии», но и испанцы. И не
только убежденные фашисты. Если ты оказался на фашистской территории,
хочешь, не хочешь, а иди, воюй! От мобилизации не отвертишься.
Доставалось и мирному населению. А поскольку мировые средства массовой
информации тогда были примерно в тех же руках, что и сейчас, то можно
себе представить, как описывались действия советских войск. Так вот
поэтому и старались по мере возможности информацию закрывать.
Сейчас
— очередной период секретности, довольно мерзкий. Если «не замечать»
состояния войны, в котором СССР находился с 23 октября 1936 года до
начала Великой Отечественной, то имеется возможность некоторые вещи
представить искаженно. Лишь один пример: на большие учения Красной Армии
1937 года были приглашены представители германского Генерального штаба.
Если не знать, что мы с Германией в это время воевали, пусть на чужой
территории и относительно малой кровью, то такое приглашение выглядит
однозначно — как свидетельство дружеских чувств. А это было совсем не
так. И это касается не только учений 1937 года.
Эпилог
Для
чего написана эта статья? Наши дети уже не знают об Александре
Матросове и Зое Космодемьянской, что уж говорить о Тхоре, Ку-Ли-Шене или
Лизюкове. Так расскажите им! Только одно оружие осталось нам в борьбе с
подлым, лживым и невежественным телевидением, с умственно
неполноценными школьными учебниками — это собственные наши рассказы.
Расскажите им, что советское правительство объявило войну мировому
фашизму 23 октября 1936 года, и что солдаты свободы выполнили приказ
советского правительства.
Мы еще помним о Сталинграде и Берлине,
но почти забыли о Хасане, Ельне, Хингане, Барвенково и Зеленой Браме, и
ничего не знаем о Гвадарраме и Ухане, Теруэле и Ханькоу.
Так
расскажите своим детям, что из всех правительств мира только советское
руководство еще в 1936 году поняло, что мировой фашизм надо остановить
любой ценой, и Советский Союз бросил все, что у него тогда было, в бой.
Лучшие летчики и разведчики, танкисты и подводники, артиллеристы и
диверсанты сражались и умирали в горящих городах и на полярных равнинах,
в безводных горах и на рисовых полях, в Европе и Азии, а может быть, и
не только там.
Храбрые, скромные, веселые и деловитые люди. Война
с фашизмом началась для них задолго до 22 июня 1941 года, и для многих
тогда же и закончилась. Не всегда под красной звездой, иногда под
красно-желто-фиолетовой эмблемой Испанской республики или белой
двенадцатиконечной звездой Гоминдана, или вообще без знаков различия —
они беззаветно отдавали свои жизни за чужую и свою свободу.
О судьбе Героя Советского Союза Эрнста Генриховича Шахта я знаю только: «ум. 1941».
Герой
Советского Союза Поль Матиссович Арман погиб в 1943 году на Волховском
фронте. Война с фашизмом шла для него седьмой год, и два года он не
дожил до Победы.
В Большой Советской Энциклопедии упоминаний о них нет.
Впрочем...
помните, кто был командиром Армана во время первого боя советских
танкистов с фашистами? Комбриг Кривошеин? Так вот, когда нашему
гениальному репортеру Виктору Темину надо было первым сфотографировать
Знамя Победы (у него было такое хобби — первым фотографировать победные
флаги, он сделал это и на Хасане, и на Халхин-Голе) — то обратился он за
помощью к командиру 1-го Красноградского механизированного корпуса
генерал-лейтенанту С.М.Кривошеину. Именно его танки рвались через парк
Тиргартен к Рейхстагу. И вскоре главная газета СССР «Правда» напечатала
три снимка В.Темина. На первом было, как легко догадаться, Знамя Победы
над рейхстагом, а на втором — отдыхающие у рейхстага танкисты генерала
Кривошеина.
Вот его-то, прошедшего великую войну с фашизмом с
первого ее дня до последнего, и надо было спросить, когда началась эта
война и когда она кончилась.
Автор А. Паршев
был фильм, были рассказы ветеранов как они в сапогах и шинелях по сугробам пытались наступать... не было даже лыж.. когда привезли лыжи оказалось, что большинство встало на них в первый раз.. потом догадались, что на снегу надо белые маск-халаты... короче бойня была ещё та 
