Сообщений в теме: 6

[DMS111]

Решил вот посмотреть, а что вообще стоили уделки 15века? Ну там Донской, ВасДм, Кирдяпа-Шмирдяпа, итд... Пошукал в сети, нашел вот такую статейку интересную. Ясен пень, не про нашу жизнь, бо у нас тогда с письмом не сильно дружили, а немчура уже тогда каждой какашке учет вела. Короче- во. оно, конечно не так наглядно, но зато с помошью несложных математических опраций позволяет грубо пересчитать цены в изобретенную денежную единицу - Деньгу Условного Удельного Князя. (ДУУК). Естественно с погрешностью на накладные расходы на транзит (например) Нижегородское княжество - Ливония, там всякие обменные курсы, не урожаи итд.
Пересчитал... Удручающая картина получилась...
Ну об этом ниже. Пока сама статья.

Дорошенко В.В.
Цены на продукты сельского хозяйства в Ливонии XV века ( http://annals.xlegio...ll/dor_ceny.htm )


Движение цен в феодальный период, исследование которого должно способствовать решению проблемы товарно-денежных отношений в недрах феодального общества, освещено недостаточно даже для столь развитых тогда стран, как Италия и Нидерланды, а для Восточной Европы — тем более. Прежние опыты изучения цен в России (В. О. Ключевского, Н. Н. Рожкова), как и монография А. Г. Манькова,1) не идут глубже XVI в. То же самое можно сказать о польских исследованиях, из которых только одно (Я. Пельца — о краковских ценах 1369—1600 гг.) затрагивает эпоху, предшествовавшую европейской «революции цен». Относительно Ливонии, несмотря на ее оживленные торговые связи с ганзейскими городами, а с XV в. также с Голландией, дело обстоит не лучше. Если не считать отдельных, брошенных вскользь замечаний о ценах в трудах Энгельгардта, Транзее и других авторов, можно назвать только исследование Г. Миквица, уделяющее внимание таллинским ценам первой половины XVI в.2) Поскольку работа Г. Миквица основывается на очень надежном материале (неопубликованные торговые книги И. Сельхорста, Г. Фикке, Я. Каппенберга и других таллинских торговцев) и имеющиеся у нас данные в общем подтверждают выводы этого автора, мы сосредоточим основное внимание на движении цен в XV в., имея в виду только цены на основные, притом местные, сельскохозяйственные продукты — различные виды зерна, скот, продукты животноводства и частично сырье (лен, конопля, деготь, смола, зола). Движение цен на промышленные (в том числе импортные) изделия требует особого рассмотрения. Равным образом в данной статье не затрагивается вопрос о состоянии цен в более древний период, так как дошедшие до нас сведения о ценах по документам XIII—XIV вв. слишком отрывочны.
Источники и приемы их обработки
Конкретные показания о ценах на сельскохозяйственные продукты в подавляющем большинстве взяты из опубликованных документов. Это прежде всего записи о расходах Рижского магистрата за 1405—1474 гг., изданные А. Бульмерингком,3) которые фиксировали реальные цены рижского рынка. Сюда заносились из года в год денежные или натуральные выдачи «камерариев» на содержание городских слуг или чиновников (писцов, фельдшеров, плотников и т. п.), на оплату праздничных угощений или подарков послам, дорожные расходы посольств, строительные издержки и т. д. Чаще всего указываются цены на хлеб: рожь (49 записей), входившую в годовое содержание ряда чиновников,4) и овес (9 записей), который расходовался на кормление лошадей во время разъездов. Затем идут цены на лошадей (56 записей) и волов (30 записей), а также пиво (местное в 13 и привозное в 11 записях) — все это преимущественно в связи с расходами на посольства. В 13 записях отмечаются цены на смолу или деготь, гораздо более редки упоминания о ценах на другие товары: канатную пряжу (кабалку), лен, воск и т. д. Из этого источника почерпнуто примерно 1/2 всех имеющихся в нашем распоряжении данных на хлеб, 2/3 всех данных о ценах на лошадей и волов, все данные о ценах на золу, деготь и другие продукты лесного промысла. Очень важно, что массовые показания однородного типа, в особенности о ценах на зерно и скот, поддаются статистической обработке.
Сказанное относится также к таллинским камеральным регистрам, которые нами использованы по примечаниям к известному сборнику средневековых ливонских актов, начатому Ф. Г. Бунге,5) и по рецессам местных ландтагов.6) Они являются дополнением к аналогичным рижским регистрам, во-первых, хронологически (охватывая период 1430—1500 гг.; в записях Риги, как [159] отмечалось, совершенно не отражена последняя четверть XV в.), во-вторых, таллинские регистры, по сравнению с рижскими содержат более разнообразные упоминания о ценах на ряд товаров: скот (в том числе на овец) и продукты животноводства (мясо, сало и особенно масло).
Ценным дополнением к городским камеральным регистрам являются записи о расходах администрации рижской городской марки, относящихся к 1382—1478 гг.7)
Второе место по количеству документального материала о ценах в XV в. занимают ливонские акты в упомянутом издании Бунге. К сожалению, в нем имеется досадный, невосполнимый пробел: за период 1472—1493 гг. акты не были изданы. Среди опубликованных здесь материалов особого внимания заслуживают 20 частных писем рижских купцов к их контрагентам в Любеке и Брюгге, отправленные с попутной эскадрой на Запад в мае-июне 1458 г.8) В этой корреспонденции торговцы — рижане (Гендена, Ретем, Хольтхузен, Ман и др.) извещают своих контрагентов о ценах на рожь, ячмень, солод, лен, кабалку, золу, воск и другие товары, являвшиеся предметами рижского экспорта.9) Близко к этому типу источника стоят свидетельские показания курземского вассала Арнольда Сакена, данные на суде в мае 1431 г. относительно местных цен на различные виды хлебов, воск и мед, пушнину, а также на скот — волов, свиней и овец.10) В обоих случаях дело идет, несомненно, о средних, обычных для того времени ценах, что придает таким свидетельствам особую ценность.11) Множество из изданных Бунге актов фиксируют различные торговые сделки,
участниками которых были купцы или помещики, а объектами — рожь, лен, конопля, зола, но особенно часто — воск. Во всех случаях дело идет о реальной рыночной цене того или иного товара.12)
Особого отношения требуют сведения о ценах, которые дает Таллинский вакенбух 1430—1507 гг., — единственный из полностью сохранившихся в Ливонии вакенбухов XV в.13) Встречающиеся тут несколько десятков записей относительно ржи, ячменя солода, лошадей и рогатого скота едва-ли в точности отражают состояние рыночных цен того времени. Это лишь приблизительная, притом обычно заниженная оценка стоимости продуктов при переводе на деньги натуральных крестьянских поставок или, крестьянской задолженности, производимая, администрацией пригородного имения.
Наконец, для сравнения могут служить отдельные данные относительно цен в других торговых центрах Прибалтики, например в Кенигсберге, Любеке, Гданьске и, т. д.14)
Из неопубликованных документов для первой половины XV в. можно назвать лишь записи о расходах старшин братства Черноголовых в Риге, хранящиеся в отделе рукописей фундаментальной библиотеки АН Латвийской ССР.15) Большинство из содержащихся здесь 281 записи имеет в виду расходы на пиво, причем 64 записи за 1417—1420 гг. указывают количество пива (в бочках) и цену каждой бочки, включая ее транспортировку. Эти данные, поддающиеся статистической обработке, дают дополнительную возможность судить о цене на зерно, так как ячмень и солод в источниках тех лет не упоминаются.
Для второй половины, и особенно для конца XV в., ценным источником являются выписки из «Grot Reale Bock» Иоганна Шенинга16) и «Olde Bock» Хенинга Паделя.17) В первом документе приводятся цены 1484—1497 гг. на рожь, пшеницу, ячмень, солод, масло, сало, мясо, воск, мед и деготь, во втором — цены 1485—1498 гг. на лен, коноплю, кабалку, деготь и некоторые животноводческие продукты. Цены на эти последние немного освещены также в хозяйственных записях Эверта фон дер Липпе из Таллина за 1478 г.18)
Всего перечисленный материал содержит 575 записей о ценах на [160] сельскохозяйственные продукты в XV в., в том числе: на зерно (1401—1498 гг.) — 133, на солод и пиво (1401—1498 гг.) — 171, на скот (1405—1498 гг.) — 148, на продукты животноводства (1441—1498 гг.) — 36, на сырье — лен, коноплю, продукты лесного промысла (1422—1497 гг.) — 57, на воск и мед (1410—1499 гг.) — 30 записей.
Вопрос о приемах обработки этих данных приходится решать отдельно в каждом конкретном случае, в зависимости от количества и характера записей о том или ином товаре. Вообще же следует заметить, что ограниченность материала во многих случаях вынуждает воздерживаться от его статистической обработки. В частности, применяемый в современной статистике индексный метод можно использовать разве что в качестве иллюстрации (весьма приблизительной) главных тенденций в движении цен на такие товары, по которым имеется достаточное количество индивидуальных, притом однородных по характеру показателей за многие годы (пиво, рожь, овес, волы). Там, где это было возможно, мы пытались вывести средние «взвешенные» цены на товар, да и то в пределах не одного года, а целого десятилетия.19) В отношении большинства товаров приходилось довольствоваться сравнением того или иного количества индивидуальных показателей цен.
Весовые и денежные единицы
В использованных нами источниках употребляются следующие меры объема.
Зерно измеряли обычно пурами (лофами) и ластами, в Эстонии — также кульметами и шиффунтами. Ласт ржи равен 42 пурам, ячменя — 48 пурам, овса— 60 пурам. Эстонский кульмет равнялся 1/3 пуры, а шиффунт — 1/12 ласта. Ласт солода, по аналогии с ячменем, мы принимали равным 48 пурам.
Многочисленные записи о пиве оперируют неизменно понятием «бочка» (tunne); очень редко (в Риге и Таллине) встречается «ласт пива», который, как видно из самих записей, равнялся 12 бочкам. Несколько сложнее обстоит дело с продуктами скотоводства. Масло сливочное, как правило, мерили теми же бочками (1/12 ласта), иногда весовыми единицами, причем 1 ласт = 12 шиффунтам, 1 шиффунт = 20 лисфунтам, 1 лисфунт = 20 маркфунтам.
Сведения о ценах на все другие товары мы принимали в расчет лишь в том случае, если они выражались в одной из вышеназванных единиц (бочка, ласт, шиффунт, лисфунт). Значимость остальных единиц, вроде «vlicke», «seite», «schincken», «bast», «fass» и т. п., точному определению не поддается.
Наибольшие затруднения в области метрологии XV в. вызывает денежная система. Если иметь в виду номинальные показатели цен, то дело обстоит сравнительно просто: на протяжении всего рассматриваемого периода мы имеем дело с одной и той же денежной единицей, а именно — рижской маркой. Следует пояснить, что речь идет о марке как единице счета (gezählte rigische Mark), которая на протяжении XV в., несмотря на попытки реформ в этой области, по существу не менялась. В XV в. полностью сохранялось сложившееся ранее соотношение единиц: 1 рижск. марка = 4 фердингам = 36 шиллингам = 48 орам = 144 артигам = 432 пфеннигам. Будучи исключительно единицей счета, марка имела также значение весовой единицы (gewogene Mark), т. е. заключила в себе известное количество серебра, определявшее курс марки, ее реальную покупательную способность. По состоянию сохранившихся документов серебряное содержание рижской марки в XIII—XIV вв. установить точно едва ли возможно. Известно, однако, что в конце XIV в. учащаются жалобы на недостаток в стране серебра и ухудшение серебряной монеты.20) Еще более явственны эти жалобы в начале XV в. Как указывается в документе более позднем, ливонская монета начала ухудшаться особенно с 1403 г.21) В 1420 г. духовные князья страны — магистр ордена и архиепископ рижский и епископ дерптский — ввиду повсеместного выпуска скверной, неполноценной монеты были вынуждены приостановить ее чеканку на два года.22)
В 1422—1426 гг. по инициативе «сословий», т. е. дворянства и духовенства, и в их интересах была предпринята попытка реформировать денежную систему, которая, однако, встретила сопротивление городов и по существу ни к чему не привела. Цены на товары исчислялись по-прежнему в старых рижских марках, которые только в разменной монете пересчитывались на новые деньги.23) Как отмечает Бульмерингк, камеральные регистры г. Риги в 1405— 1474 гг. ведут счет исключительно старыми [161] марками.24) То же самое относится к большинству других документов, дающих сведения о ценах в XV в.25)
Реальная ценность, т. е. серебряное содержание основной денежной единицы — рижской марки, конечно, менялась со временем Проследить эти изменения в деталях на протяжении всего XV в. невозможно. Данные об этом имеются лишь за отдельные годы, в то время как показатели цен зачастую относятся совсем к другим годам. Поэтому, излагая в дальнейшем конкретную историю цен на отдельные группы товаров в XV в., мы предпочли оперировать номинальными ценами, которые содержатся в самих документах. Это, помимо прочего, предохранит нас от ошибок, неизбежно сопутствующих исчислению всякого рода поправок на качество денег. К проблеме реальных цен, с учетом непрерывного ухудшения рижской марки в XV в., мы обратимся в конце этой работы.
Движение цен на хлеб
Хлеб, и в первую очередь рожь и ячмень (включая сюда также и пиво, которое вырабатывалось из ячменя), был одним из главных продуктов на внутреннем, в том числе на рижском, рынке. Из сохранившихся 297 записей о ценах на отдельные виды продуктов приходится: на рожь (1401—1496 гг.) — 81 запись, на овес (1405—1498 гг.) — 26 записей, на ячмень (1431—1496 гг.) — 15 записей, на пиво (1405—1498 гг.) — 161 запись, на солод (1434—1498 гг.) — 10 записей, на пшеницу (1492 г.) — 2 записи, на муку (1439 и 1498 гг.) — 2 записи. Эти записи относятся преимущественно к городам и в подавляющем большинстве приходятся на первую половину XV в. Более массовые, и притом однородные показатели, позволяющие установить среднюю «взвешенную» цену для отдельных десятилетий, мы имеем только для ржи, овса и пива.
Рожь. Более половины из сохранившихся записей о ценах на рожь взяты из рижских камеральных регистров. Именно их мы используем для исчисления средних «взвешенных» цен за 1401—1450 гг. (см. прилож., табл. 1).
Одиночные записи того же периода лишь подкрепляют данные нашей таблицы о «средних ценах» по десятилетиям, составленной исключительно по камеральным регистрам г. Риги В 1407 г. из Риги в Любек был отправлен 31 ласт ржи, из которых 17 ластов были проданы по 3 1/2 и 14 ластов по 3 1/4 рижск. марок за ласт.26) Ко второму десятилетию относятся две записи. Одна из них — сообщение магистра Ливонского ордена в Пруссию от 10 декабря 1415 г. о неурожае и дороговизне в Ливонии — дает явным образом необычно высокую цену: 13 рижск. марок за ласт (UB, V, 2025). Другая запись составлена по аналогичному поводу (дороговизна 1420 г.), но указывает при этом «нормальную» цену: в Ливонии ждут, когда цены на рожь упадут до 5 рижск. марок за ласт (там же, 2458). Очень авторитетно показание на суде в 1431 г. курземского вассала А. Сакена об обычных для его времени ценах на рожь: 16 рижск. марок за ласт (там же, VIII, 440). Довольно близки к рижским ценам 30-40-х годов также цены, которые показывает Таллинский вакенбух: в 1435 г. 24 рижск. марки за ласт и в 1443—1447 гг. (по восьми записям) — тоже в среднем 24 рижск. марки за ласт. Наконец, согласно эстонской грамоте 1447 г., один помещик взял у другого шесть ластов ржи по цене 28 рижск. марок за ласт (Bfl. I, 192). Все это дает нам право утверждать, что в первой половине XV в. номинальные цены на рожь поднимались, притом круто. Особенно резким был этот подъем в 1415—1440 гг.; к 40-м годам цены на рожь, по сравнению с началом столетия, поднялись с 4 до 20 рижск. марки за ласт, т. е. в пять раз.
В дальнейшем этот рост приостанавливается. Правда, «среднюю цену» за 1441—1449 гг., которая исчислена по регистрам (17 1/2 рижск. марок), нельзя считать абсолютной: в эстонских сделках того времени мы встречали более высокие цены. Знаменательно, однако, что в конце 50-х годов (1458) рожь, согласно весьма надежной торговой корреспонденции из Риги, не поднималась в цене выше 27-28 рижск. марок за ласт (UB, XI, 743). На том же уровне цены стоят и в 1470 г.27) Другими словами, в 50-60-х годах цены на рожь остаются в общем на том уровне, который был достигнут к концу 40-х годов.
Данные о последней четверти XV в., как бы малочисленны они ни были, позволяют все же утверждать, что цены и в этот период не только не возросли, но даже проявляли тенденцию к снижению. Судя по записям членов рижского магистрата Г. Шенинга и X. Паделя, ласт ржи в 1478 г. стоил 22 рижск. марки, в 1489 г. — 21 рижск. марки, а в 1492 г. — 30 рижск. марок.28) Правильность этих записей подтверждается конкретной торговой сделкой: [162] таллинский купец С. Лулинг перед 1499 г. купил у одного из вассалов тартусского епископа большую партию ржи (32 ласта) по цене 24 рижск. марки за ласт.29) Наконец, стоит отметить и то, что для начала XVI в. Г. Миквиц считал характерной цену на рожь в 19 1/2 рижск. марок за ласт, и наши источники это вполне подтверждают.30)
Посмотрим теперь, соответствует ли намеченное нами движение цен на рожь данным о движении цен на другие хлеба.
Овес, как сказано, встречается в 26 записях. Записи камеральных регистров (Риги и Таллина) и отчасти ландфогтов рижской городской марки позволяют вывести средние цены по ряду десятилетий (см. прилож., табл. 2).
Номинальные цены на овес в 20-30-х годах, по сравнению с началом XV в., выросли почти в три раза. Выведенная нами средняя для 30-х годов цена в точности подтверждается цитированным ранее курземским документом: в 1431 г. ласт овса стоил 8-9 рижск. марок.31) Для 40-х годов мы имеем два одиночных свидетельства: в Таллине в 1442 г. продавали овес по 6 рижск. марок, а в Риге в 1449 г. — по 10 рижск. марок за ласт.32) Зафиксированная в рижском ландфогстве под 1457 г. цена в 20 рижск. марок за ласт33) является, должно быть, ненормально высокой для того времени: в местных источниках за 1453—1454 гг. отмечаются частые неурожаи и запустение, а в 1458 г. — эпидемия чумы.34) Тем не менее до середины XV в. цены на овес росли непрерывно, так же как и на рожь. Сходство в движении цен наблюдается и для второй половины XV в., когда цены на овес также не только не растут, но проявляют определенную тенденцию к снижению. Если в 60-х годах средняя цена на овес составляла 15 3/5 рижск. марок, то в трех таллинских записях 1498 г. показывается цена 8-9 рижск. марок за ласт овса.35)
О ценах на ячмень имеются лишь единичные свидетельства (15 записей за 1431—1496 гг.). Ячмень, по сравнению с другими хлебами, видимо, реже появлялся на рынке.36) В 1431 г. средней ценой на ячмень в Курземе считались 12 рижск. марок за ласт.37) Записи 1473 и 1487 гг. свидетельствуют о цене на ячмень: соответственно в 12 и 17 1/3 рижск. марок за ласт.38)
Огромное количество ячменя уходило на изготовление солода и затем пива, которое потреблялось в самой Ливонии. Имея в своем распоряжении весьма значительное количество записей о расходах на пиво, мы можем представить движение средних («взвешенных») цен на этот товар (см. прилож., табл. 3).39)
Приведенные тут средние цены следует признать несколько завышенными. Дело в том, что большинство записей определяет стоимость израсходованого пива вместе с посудой (mit der holte), а иногда и с транспортировкой (mit dregelone), выделить же эти накладные расходы не представляется возможным. Нужно, кроме того, учитывать, что речь идет исключительно о городских ценах: все использованные нами источники относятся либо к Риге, либо к Таллину.
Движение цен на пиво (определявшихся, несомненно, в первую очередь ценами на ячмень) весьма близко к показанной выше динамике цен на хлеб. Опять подтверждается неуклонный рост номинальных цен в течение первых четырех десятилетий XV в. Цены на пиво в этот период растут быстрее, чем на овес, но несколько медленнее, чем цены на рожь: к концу 30-х годов, по сравнению с началом столетия, они возросли впятеро. Начиная с 40-х годов рост приостанавливается, так что до 80-х годов цены стоят в сущности на одинаковом уровне. Более того, они, видимо, не растут и дальше, вплоть до конца XV в., о чем свидетельствует запись в книге X. Паделя под 1487 г., когда за ласт солода [163] (непосредственный продукт переработки ячменя) платили в Риге 17 1/2 рижск. марки.40) Для 90-х годов мы имеем столь же авторитетное свидетельство Иогана Шенинга, по которому рижская цена одного ласта пива в 1498 г. составляла 16 рижск. марок.41) Такой уровень цен на пиво в конце XV в. подтверждается и несколькими дошедшими до нас записями о расходах на пиво таллинского магистрата.42)
Этим исчерпываются имеющиеся в нашем распоряжении данные о движении цен на хлеб в XV в.
Цены на скот и на продукты животноводства
Из 148 записей относительно купли — продажи скота более половины (76) имеют в виду лошадей. Однако в один и тот же период цены на лошадей варьируют в очень широких пределах, в зависимости от того, о чем идет речь — о боевом коне ливонского рыцаря, верховой или упряжной лошади горожанина или о тягловом крестьянском скоте. Крестьянская лошадь ценилась в 10-20 раз дешевле, нежели рыцарская,43) между тем, в большинстве документов порода и назначение покупаемых лошадей не уточняются, что очень затрудняет исследователя. Можно думать, что чаще всего имелись в виду лошади не рабочие, а верховые (используемые также в упряжке), поскольку основная масса записей основана на камеральных регистрах, т.е. фиксирует расходы магистрата на лошадей для послов, отправляемых из Риги и Таллина, или же на лошадей, которые использовались в городском транспорте.
В таблице 4 выведены средние цены на лошадей за ряд десятилетий44) (см. прилож., табл. 4).
Для первых четырех десятилетий XV в. характерно непрерывное повышение цен на лошадей. Цены эти достигают максимума в 1430—1440 гг., что соответствует движению цен на хлеб. Разница состоит лишь в том, что цены на лошадей в 30-х годах возросли необычайно, в гораздо большей степени, чем, например, цены на рожь. Возможно, тут имел значение повышенный спрос на коней в связи с участием Немецкого ордена в войнах против гуситов.45) Это подтверждается жалобами чиновников Ордена, отправленных в 1431 г. из Пруссии в Ливонию с целью закупить лошадей, на то, что за них требуют двойную цену.46)
Впоследствии уровень цен снижается; в 40-60-х годах они остаются в общем на постоянном уровне, достигая 11 1/2 рижск. марок за голову. Для последней трети XV в. у нас есть лишь одиночные данные. Они позволяют сказать, что номинальные цены на лошадей не росли и тогда. Согласно рижским камеральным регистрам, в 1471 г. за обычную верховую лошадь платили 9 рижск. марок.47) Постановления ливонских ландтагов 1495—1496 гг., касающиеся запрещения вывоза лошадей за пределы страны, показывают цены на них в 6, 8, 9 рижск. марок и выше.48)
Несравненно однороднее имеющиеся в нашем распоряжении сведения о ценах на быков (волов). Тут мы имеем дело с более или менее определенным объектом. Согласно рижским камеральным регистрам, содержащим основную массу соответствующих записей, быков покупали главным образом на убой.49) О волах как рабочем скоте говорится лишь в приговоре суда от 1495 г., который устанавливает возмещение за волов, отнятых у крестьянина: «за [164] одного 7, а за другого 8 марок».50) Возможно, что рабочего вола имеет в виду показание о ценах курземского вассала А. Сакена в 1431 г. («bos 3 Мгс») и жалоба одного шведа в 1410 г. на то, что у него убили двух «ossen» стоимостью 4 рижск. марки.51) Как видно из таблицы 5, средние цены на быков (bullen), используемых на мясо, были несколько ниже, чем цены на рабочий скот52) (см. прилож., табл. 5).
Рост цен на быков в первой половине XV в. был гораздо менее заметным, чем это констатируется для цен на хлеб или, особенно, на лошадей. Приостановившись в 40-е годы, рост этот, по-видимому, не имел места и в последующие десятилетия, для которых у нас есть единичные записи.53) Для конца XV в. таблица 5, как будто, показывает резкое возрастание цен на воловьи туши. Следует, однако, учитывать, что все шесть записей 90-х годов, свидетельствующих об этом, приходятся на 1498 г.,54) который отмечен серьезными стихийными бедствиями.55)
Цены на мелкий домашний скот — овец, коз и свиней — в документах XV в. упоминаются редко. Заслуживают внимания 15 записей (почти сплошь таллинских) о продаже-покупке овец. Они свидетельствуют, во-первых, о том, что в 70-е годы и в самом конце столетия цены не возрастали и, во всяком случае, не превышали того уровня, который был достигнут в 30-е годы.56)
Очень трудно установить движение цен на животноводческие продукты, в особенности на мясо, сало или говяжий жир, которые измерялись довольно неопределенными единицами. Несколько записей относительно мяса (в бочках) указывают на заметное вздорожание этого продукта в неурожайном 1498 г.57) Цены на говяжий жир (tallig) составляли за 1 шиффунт: в 1439 г. — 7,8 рижск. марок, в 1462 г. — 11,7 рижск. марок, к началу XVI в. — 12,4 рижск. марки.58) Из 22 записей относительно масла сливочного (botter) подавляющее большинство относится к 90-м годам, и только несколько записей к 30-м годам XV в. Сравнивая их, можно заключить что уровень цен на масло, достигнутый в «критические» 30-е годы, в течение последующего времени так и не был превзойден.59) По сравнению с началом XV в. (1411 г.) номинальные цены на масло возросли примерно в 3 1/2 раза.60) Как показывают данные Ю. Пельца, Г. Миквица и других авторов, занимавшихся балтийской торговлей, цены на животноводческие продукты и в XVI в. росли медленнее по сравнению с хлебными ценами.
Цены на сырье и продукты промыслов
Лен и конопля, согласно сообщению X. Паделя, в 1485 г. стоили: лен — 7 1/2 риж. марок за шиффунт, конопля — 6 рижск. марок за шиффунт.61) Более поздних данных о ценах на эти товары мы не имеем; судя по данным Г. Миквица, в начале XVI в. цена на них существенно не повысилась.62) Каково было движение цен до 1485 г. — сказать трудно ввиду недостаточной ясной терминологии более ранних записей. Известно, однако, что в 1429 г. из Тарту было послано в Таллин 11/2 шиффунта конопли по цене 6 рижск. марок за шиффунт, в 1476 г. в Риге за шиффунт конопли платили 6 1/2 рижск. марок.63) Следовательно, цены на коноплю на протяжении 1429—1485 гг. в сущности не изменились. Ввиду близости цен на оба эти товара мы имеем право предположить то же самое и в отношении льна.
Гораздо лучше освещено движение цен на кабалку (Kabelgarn), правда, лишь для второй половины XV в. В 1453—1460 гг. (10 записей) в Риге кабалка стоила 7 1/2 — 10 рижск. марок за шиффунт. За более поздние годы имеются единичные записи, главным образом в камеральных регистрах: в 1462 г. — 10 1/2 рижск. марок, в 1477 г. — 8-9 рижск. марок и в 1497 г. — 6 рижск. марок за шиффунт.64) [165]
Таким образом, можно констатировать относительно постоянный (при конъюнктурных отклонениях) уровень цен на кабалку за этот период. Можно утверждать также, что к концу XV в. цены даже несколько снизились.
Цены на деготь, смолу показаны в 19 однородных записях, содержащихся в камеральных регистрах. Согласно восьми записям за 1422—1425 гг., этот товар шел по цене 8-12 рижск. марок за ласт. В остальных записях, приходящихся на 1454—1473 гг встречаем очень близкие к этим, притом удивительно ровные цены: 9-12 рижск. марок за ласт. В 1489 г. и 1494 г. за ласт смолы в Риге платили 9-10 рижск. марок.65)
Из восьми сообщении рижских купцов в Любек о состоянии цен на золу явствует что в 1458 г. ласт золы там покупали за 8-9 рижск. марок.66) Много позже, в 1494 г., курземский вассал продал купцу из Таллина 24 1/2 ласта золы по цене 6 рижск. марок за ласт.67) Подтверждается наблюдение, сделанное уже в отношении ряда других товаров, — во второй половине XV в. цены на техническое сырье не растут, скорее даже проявляют тенденцию к снижению.
Весьма важной статьей ливонской торговли в XV в., как внутренней, так и особенно экспортной, оставался воск. Об этом свидетельствуют и частые упоминания актов о торговых сделках и масштабы сделок. В XV в. из Риги и Таллина воск вывозили не только шиффунтами (берковцами), но даже ластами.68) В сообщениях в Любек относительно состояния рижского рынка в 1458 г. купцы Риги всегда отмечали и цены на воск; такое же внимание этому товару оказывает в конце XV в. Иоган Шёнинг.69) На основании 23 записей движение цен на воск в 1410—1499 гг. представлено в табл. 6 (см. прилож.).
В течение столетия цена на воск возросла, как видим, в пять раз. «Критическим» периодом были, несомненно, 30-40-е годы, когда цены на воск достигли того уровня, на котором они оставались в течение всей второй половины века. Подъем цен на воск в 90-е годы был явлением временным, ибо в начале XVI в. цены, согласно Г. Миквицу, снова упали до 88,3 рижск. марки за шиффунт.70) Обращает на себя внимание также незначительность отклонений индивидуальной цены на воск в одновременных или же близких по времени сделках (например, за период 1454—1458 гг.). Недаром воск — один из самых дорогих и устойчивых товаров — использовался еще в XV в. как средство платежа вместо серебряных денег.71) Как отмечает тот же Г. Миквиц, в связи с реформацией в XVI в. значение воска упало, и цены на него уже не поднимались.
Цены на мед, если судить по отрывочным записям, с 1405—1408 гг. по 1497 г. возросли с 24-28 до 138 рижск. марок за ласт,72) т. е. примерно в пять раз — в том же размере, что и цены на воск. Больше всего цены на мед возросли, по-видимому, опять-таки в 30-х годах XV в., так как уже в 1431 г. за ласт меда в Курземе платили 70 рижск. марок.73)
Индексы цен по десятилетиям XV в.
Для удобства сопоставления полученных данных сравним индексы номинальных цен на некоторые сельскохозяйственные товары (см. прилож, табл. 7) Базой индекса (100) взяты цены начала XV в. Большинство индексов отражают средние («взвешенные») цены по десятилетиям; в случае отсутствия данных для исчисления средних цен, проставлены показания, встречающиеся в отдельных записях, с указанием соответствующего года.
Итак, номинальные цены на хлебные продукты за столетие выросли в 3-6 раз. Больше всего росли цены на рожь, меньше всего — на овес. Рожь в хлебной торговле XV в. преобладала, она-то и была самой чувствительной к рыночной конъюнктуре. Для всех видов хлебов (в том числе, видимо, и для ячменя) «критическим временем», в смысле резкого повышения цен, следует считать 20-30-е годы XV в. Номинальные цены, установившиеся в этот период, несмотря на различные конъюнктурные отклонения, являются как бы «стандартом» для всего последующего времени.
Сказанное относится также к ценам на скот (на лошадей, быков, овец). Номинальные цены на скот возросли за столетие в 3-5 раз, причем самые высокие цены характерны опять-таки для 30-х годов.
Наконец, в 5 раз за столетие возросли номинальные цены на воск, причем решающий перелом приходится и здесь на конец 30-х — начало 40-х годов XV в.
Движение реальных цен
Говоря о подъеме цен на сельскохозяйственные товары, особенно в периоды длительных стихийных бедствий или военного напряжения, мы до сих пор имели в виду номинальные цены. Остался невыясненным вопрос, как обстояло дело с реальными ценами, иначе говоря, в какой степени рост цен вызывался повышенным рыночным спросом на соответствующие товары и в какой — ухудшением самих денег.
При всей ограниченности использованного нами материала все показания сходятся в одном пункте, свидетельствуя об очень резком повышении цен в 20-е и особенно в 30-е годы XV в., что указывает [166] на серьезные хозяйственные потрясения, переживавшиеся тогда средневековой Ливонией. Существенную роль в этом кризисе, несомненно, сыграли стихийные бедствия — неурожай, голод и эпидемии. Жалобы местных властей на эти явления, довольно частые уже во втором десятилетии XV в.,74) становятся почти непрерывными в 20-30-х годах.75) В начале 40-х годов последствия несчастий проявляются в ограничении и и запрете вывозить хлеб.76) Позже обстановка меняется коренным образом: источники, если и говорят о дороговизне и голоде, то лишь имея в виду соседние, русские земли.77) Во второй половине XV в. таких сплошных и глубоких бедствий в Ливонии источники не отмечают. Если не считать эпидемии чумы,78) повышенная смертность от голода после неурожаев отмечается лишь для 1453—1454 гг. и особенно сильно для 1498—1501 гг.79)
Другим источником экономических затруднений в Ливонии были частые войны — внешние и внутренние.
Лучшим способом выяснить состояние ливонского монетного дела в XV в. было бы изучить содержание серебра в основной денежной единице — рижской марке. К сожалению, сделать это пока невозможно из-за слишком общих, мало конкретных формулировок документов. Очень скудные данные о реальном содержании марки приводятся и в специальной литературе.80)
Преодолеть данное затруднение можно лишь косвенным образом, — с одной стороны, прослеживая соотношение марки чистого серебра (Mark lötigen Silbers) с рижской маркой, а с другой — соотношение этой последней с самой устойчивой, преимущественно золотой, иностранной монетой в XV в.
Таблица 8 (см. приложение), составленная на основе свидетельств грамот (UB), камеральных регистров (KR) и отчасти архивных данных,81) показывает, сколько рижских марок давали в XV в. за одну марку чистого серебра.
Следовательно, за период 1404—1500 гг. рижская марка, в сравнении с маркой чистого серебра, обесценивалась, по крайней мере, в три раза. Отсутствие данных за 40 и 50-е годы не позволяет сказать точно, когда ухудшение рижской марки шло наиболее интенсивно. Во всяком случае, это имело место скорее в первой, нежели во второй половине столетия. В конце XV в. серебряное содержание рижской марки несколько улучшается.
Таблица 9 (см. приложение) показывает курс рижской марки в сравнении с самой распространенной в Ливонии иностранной монетой — рейнским гульденом.
Эти данные подтверждают и уточняют выводы, сделанные на основании таблицы 8. За 1414—1500 гг. рижская марка, в сравнении с рейнским гульденом, обесценивалась примерно в три раза. Наиболее интенсивно указанный процесс протекал в 20-30-х годах и гораздо менее заметно — во второй половине XV в. Подтверждается также некоторое улучшение местной монеты к концу XV в., что вполне соответствует наблюдениям Г. Миквица об относительной устойчивости рижской марки в первой половине XVI в.82)
Приведенные сопоставления игнорируют то обстоятельство, что рейнский гульден, в свою очередь проявлял тенденцию к ухудшению.83) В этом нас убеждает курс рижской марки по ее отношению к несомненно более устойчивому английскому гульдену. Если в начале XV в. (1403—1409 гг.) за него давали 0,94-1,08 рижск. марки, то в 1431—1435 гг. — 4 рижск. марки. Следовательно, к 30-м годам XV в., по сравнению с началом столетия, курс рижской марки упал в 4 раза. А так как это падение продолжалось и дальше, мы вправе считать, что за XV в. реальное [167] (серебряное) содержание рижской марки снизилось по меньшей мере в 5 раз.84)
Совершенно ясно, что если номинальные цены на сельскохозяйственные продукты в Ливонии за XV в. возросли в 3-6 раз, ни о какой сколько-нибудь уловимой тенденции к повышению реальных цен, хотя бы на отдельные виды товаров, говорить не приходится. Вслед за периодами дороговизны, обычно совпадавшими с неурожаями и голодными годами (особенно 1412, 1421—1423, 1433—1437, 1458, 1470 и 1498 гг.) цены, как правило, снова падали. В общем же за XV в. цены на хлеб и тем более на другие продукты сельского хозяйства не только не возросли, но даже несколько снизились.
Как отмечалось неоднократно, номинальные цены росли быстрее всего в 20-30-х годах XV в. Теперь мы знаем, что именно в эти годы курс рижской марки падал особенно быстро. Последнее обстоятельство — обесценение ливонской монеты — было гораздо более действенным фактором, объясняющим «скачок» в ценах, нежели всякого рода стихийные бедствия того времени, размеры которых в источниках (т. е.в переписке Ливонского ордена с Пруссией) зачастую безусловно преувеличивались.
Рост цен на сельскохозяйственные продукты начинается лишь в первой половине и особенно в середине XVI в.85) При этом интересно, что в Ливонии он был значительно резче чем, например, в Польше.86)
То обстоятельство, что за XV в. цены на хлеб в Ливонии фактически не возросли, а скорее, наоборот, снизились, косвенно подкрепляет мнение ряда авторов (в последнее время поддержанное также М. П. Лесниковым) о том, что в те времена хлеб еще не являлся существенной частью балтийского, и, в частности, ливонского экспорта.87) Значение указанного положения для экономической истории Ливонии состоит еще и в том, что рост мызно-барщин-ного хозяйства во второй половине XV в., как видно, нельзя объяснять стремлением рыцарства увеличить свои доходы за счет интенсивного вывоза хлеба на Запад. Этот фактор стал действовать, по-видимому, лишь в следующем, XVI в.
Ряд явлений, которые вскрываются при изучении цен в Ливонии XV в., очевидно, не были исключительно ее особенностью. Известная стагнация, даже падение цен на сельскохозяйственные продукты, характерны и для других стран Европы того времени.88) Столь же общим явлением, охватившим в XV в. многие европейские (в том числе и восточноевропейские) страны, было обесценение денег.89) Не являются чем-либо специфическим для Ливонии и жалобы современников на хозяйственные трудности, особенно частые здесь в первой половине века. Вспомним обстановку существовавшую в эпоху гусистских войн в [168] Чехии, в соседних с нею германских и польских землях, а также в орденской Пруссии. Взаимосвязь этих, как и некоторых других явлений, характеризующих экономическую ситуацию XV в., не вызывает сомнения. Едва ли, однако, уместно сводить их совокупность к понятию «кризиса феодализма» в XIV—XV вв., получившему распространение среди историков ряда народно-демократических стран.90) Глубинной основой данных явлений было, в конечном счете, развитие товарно-денежных отношений в недрах пока еще безусловно господствующего феодального уклада. Подлинно научному изучению указанного процесса могут помочь, разумеется, не преждевременные обобщения, а изучение конкретного состояния рынка и, насколько это возможно, движения цен на территории СССР и других стран Европы в эпоху феодализма.
Приложение
Таблица 1.
Годы Количество записей Всего ржи (пур) Общая стоимость ржи в рижск. марках Индивидуальные цены за ласт (минимальные и максимальные) Средняя «взвешенная» цена за ласт в рижск. марках
1405—1409 6 36 3 1/2 3 1/5 — 5 1/4 4
1415—1420 6 36 6 7 7
1421—1430 12 126 35 10 1/2 - 21 14
1441—1439 15 123 56 3/4 10 1/2 - 28 20
1441—1449 12 94 39 14 - 24 1/2 17 1/2

Таблица 2.
Годы Количество записей Всего овса (пур) Общая стоимость овса в рижск. марках Индивидуальные цены за ласт (минимальные и максимальные) Средняя «взвешенная» цена за ласт в рижск. марках
1405—1408 4 923 48 1/4 2 3/4 — 3 1/2 3.2
. . . — — — — —
1421—1423 3 36 5 1/8 7 1/2 — 12 1/2 8.5
1430—1439 7 172 25 1/4 8 — 9 1/2 9
. . . — — — — —
1463—1471 5 167 43 1/3 11 — 20 15 3/5

Таблица 3.
Годы Количество записей Всего пива (бочек) Стоимость пива в рижск. марках Индивидуальные цены (за бочку в орах) Средняя «взвешенная» цена за ласт в рижск. марках
1405—1406 4 6 2 15-16 4
1411—1420 64 см.примечание 15-20 4 1/2
1423—1428 5 13 11 3/7 36-54 10 1/2
1434—1440 35 88 147 1/4 60-96 20
1441—1450 29 149 220 44-96 18
1451—1460 10 48 72 40-82 18
1470 3 24 41 2/3 82 21
1471—1478 7 32 49 60-82 18 1/2
Примечание. Данные о ценах на пиво за второе десятилетие XV в. взяты из расходных счетов рижского братства Черноголовых (Рукоп. отд. ФБ АН Латвийской ССР, рукопись № 442). Подавляющее большинство записей здесь относится к 1417—1419 гг., причем в 39 записях цена одной бочки пива равна 18 орам, что и приинято нами за среднюю цену. Ласт пива равен 12 бочкам; следовательно, его стоимость равна 12*18/48 = 4 1/2 рижск. маркам.

Таблица 4.
Годы Количество записей Количество лошадей Общая стоимость лошадей Индивидуальные цены в рижск. марках (минимальные и максимальные) Средние «взвешенные» цены за ласт в рижск. марках
1405—1410 7 7 20 1/2 1 1/4 - 7 3
1411—1417 11 13 46 1/4 2-6 3 2/3
1422—1427 8 19 139 1/3 3 1/2 - 14 7 1/3
1431—1440 11 16 275 1/2 5 1/2 - 32 17
1443—1450 10 10 82 1/2 4-15 8 1/4
1451—1456 13 15 172 5-25 11 1/2
1463—1470 11 15 172 6-23 11 1/2

Таблица 5.
Годы Количество записей Количество быков Общая стоимость (в фердингах) Индивидуальные цены в рижск. марках (минимальные и максимальные) Средние цены в фердингах
1405—1409 3 4 13 3 — 3 1/2 3 1/4
1413—1421 6 8 41 1/2 3-6 5 1/5
1421—1430 11 15 140 1/2 6-12 9 1/3
1431—1439 — — — 6-20 11 2/3
1447—1450 3 3 29 7-14 9 2/3
. . . — — — — —
1490—1500 9 5 1/4 99 12-24 18 3/4

Таблица 6.
Годы Количество записей Индивидуальные цены (в рижск. марках за шиффунт)
1410—1415 2 20,18
1431—1439 2 40,72
1444—1447 2 60,67 1/2
1454—1458 10 67-70
1468 1 82
1484 1 70
1490—1499 5 90 - 104 1/2

Таблица 7.
1401—1410 100 100 100 100 100 —
1411—1420 175 — 112 120 160 100
1421—1430 350 265 262 244 285 —
1431—1440 500 270 500 566 370 1431 г. : 200
1439 г. : 360
1441—1450 437 1449 г. : 312 450 275 300 1444 г. : 300
1437 г. : 337
1451—1460 1458 г. : 650 1458 г. : 614 450 383 1455 г. : 308 337
1461—1470 1470 г. : 750 490 1470 г. : 522 383 1464 г. : 338 1468 г. : 410
1471—1480 — 457 1471 г. около 300 1478 г. : 369 —
1481—1490 1487 г. : 550 — — — — 1484 г. : 350
1491—1500 1498 г. : 600 1498 г. : 265 1498 г. : 400 1495 г. около 300 578 около 500

Таблица 8.
Годы Соотношение рижской марки к марке чистого серебра
1404—1421 5 : 1
1422 5 5/9 : 1
1424 7 1/2 : 1
1425 7 1/2 — 7 3/4 : 1
1426—1437 8 : 1
1460 10 : 1
1465—1471 12 : 1
1485—1492 14 : 1
1489 16 1/2 : 1
1494 17 : 1
1495—1500 15 : 1

Таблица 9.
Годы За один рейнский гульден давали рижских марок
1414 0,62
1415 0,66
1416 0,68
1420 0,87
1421 1,08
1434—1437 1,50
1447 1,60
1453—1470 1,67
1465 1,78
1468 1,75
1485 2,00
1486—1492 2,11
1494 2,12
1494 2,15
1495 2,00
1500 1,75

[DMS111]

Прифуели читаючи? Только не говорите, что прочли...
Ну и не надо- я прочел.

Вот, пожалста в догонку немного справочных материалов, если кто захочет проверить (это с разных ресурсов и статей надергано):

• В основе всей средневековой монетарной системы Ливонии была рижская марка (marca Rigensis, marck Rigish). Уже в 1211 г. первый господин Риги епископ Альберт предоставил привилегию готландским торговцам, которые посещали ливонские порты, в которой среди прочего было указано, что 4 1/2 рижских марок в пфеннигах (peniņos) должны весить столько же, сколько готландская марка серебром, и чеканенные в Риге пфенниги должны быть той же стоимости, что и готландские пфенниги, но они должны быть другой формы; из отчеканенных денег чеканщику причиталось 2 эре. Эта торговая привилегия содержит самое раннее документированнное свидетельство о рижских деньгах. Монетарные правила Альберта снова утвердил в 1225 г. папский легат в Ливонии епископ Вильгельм Моденский, а в 1305 г. рижский архиепископ Фридрих Перштейн.

Монетарные правила епископа Альберта от 1211 г. определяли, что рижскому чеканщику монет за чеканку пфеннигов от каждой марки веса причиталось 2 эре. Эре (ora, ore) - это была скандинавская единица веса в марке, она весила 1 унцию или 1/8 марки; значит, марка составляла 8 эре. Скандинавская эре далее делилась на 3 артаугов или артав (arto, artig), следовательно, в марке считалось 24 артауга. Монетарные правила еп. Альберта также упоминают пфенниги (denarius, penning). Пфенниг был наименьшей денежной единицей, всегда чеканенной монетой, и хотя число пфеннигов в скандинавском артауге колебалось с 8-10 до 12-16, традиционное число пфеннигов в 1 артауге было 12; это значит, что пфенниги обычно считали дюжинами.

Нет сомнений, что епископ Альберт в начале XIII в. приравнял рижскую марку к готландской марке в результате сильного давления готландских торговцев; можно даже смело допустить, что многие рижские бюргеры после основания города пришли с Готланда и поддерживали живую связь с Готландом.
S'terns I. Latvijas ve'sture 1290-1500. Ri'ga; 1998

• В Гуталаге встречаются следующие денежные и весовые единицы: 1 марка пеннингов = 8 эре пеннингов = 24 эртуга пеннингов; изначально 1 эртуг = 12 пеннингов; уже в 1281 г. 1 эртуг = 16 пеннингов; готландская марка весила примерно 205 г.; в Гуталаге 1 марка золота = 8 марок серебра = 32 марки пеннингов; уже в 1312 г. 1 марка серебра = 7 марок пеннингов. В Гуталаге везде, где упоминаются конкретные суммы в марках, имеются ввиду марки пеннингов.

• Исследование нумизматического материала Ливонии начиная со второй половины XIII в. и вплоть до Ливонской войны дает следующую картину изменения реального содержания чистого серебра в рижской счетной марке:
Период / Содержание серебра и рижской счетной марке / Индекс обесценения рижской счетной марки
Вторая половина XIII в. / 29,95 / -
60-е годы XIV в. —1373 г. / 113,76 / 100
1373—1378 гг. / 105,12 / 94,2
1379—1390 гг. / 77,76 / 68,4
1390—1400 гг. / 63,36 / 55,7
1413—1420 гг. / 44,64 / 39,2
Ок. 1422 г.? / 21,96 / 19,3
Начало 40-х годов XV в. / 22,32 / 19,6
1494—1514 гг. / 11,16 / 9,8
1516 г. / 11,88 / 10,4
1525 г. / 8,28 / 7,3
1557 г. / 6,84 / 6,0 [54]
Вроде бы ПУР зерна равен 3м ПУДам…
Фердинг – ј марки (вообще – четверть)


Ну и самое интересное. А что же можно было прикупить в Ивропе за 1 ДУУК?
(Естественно расчетные данные ооочень усредненные, цены - оптовые, расчет только по выборочным позициям, сам расчет за кадром, если есть желание можете сами поупражняться)


ИТОГО:

Ситуация двоякая. С одной стороны : «в начале XIII в. приравнял рижскую марку к готландской марке в результате сильного давления готландских торговцев», с другой – «Период / Содержание серебра и рижской счетной марке» итд…
Вырисовывается ситуация при которой рижская марка с начала 14в до его середины обесценилась в 10раз!! С прим. 200гр содержания серебра (аки в готландской марке или в Русской гривне!!) до 41 или 22 гр. – к 1422му году…

Примем на веру данные по годам и приравняем условно Рижскую марку к 30гр серебра. Учитывая, что средний вес уделок от Донского до Ив3го примерно равен 1,02-0,65гр, усредняем – 1 ДУУК - 0,835гр. Следовательно на середину 15в рижская марка примерно равна 35,9 ДУУКам
Исходя из этого за 1ДУУК (ДеньгаУсловногоУдКн) на оптовом Рижском рынке можно было прикупить:

4,5кг овса
2,7л пива
Лошадь – 3600 ДУУК Охренеть!!!

Кроме штучной скотины, остальные цены - за опт... Ну т.е, как минимум в розницу - дели все на 2-3.

Иными словами. Как это не грустно, но... Все закапухи уделочные, менее (напрмер) 2-5тыс экземпляров, по покупательской способности и не клад никакой и не накопления, а так... Кошелек с мелочью... На 1ДУУК, думаю, можно было типа в Макдональдс сходить, ну, т.е. раз пожрать, но говна всякого. Ну или , лошадь разок заправить овсом.

Может правда я и не прав, поправьте...

[Mika88]

Пунктуальные примеры доходов в 1446 году для Дрездена.• еженедельная заработная плата горного мастера: 24 гроше• еженедельная заработная плата альпиниста: 17 гроше• еженедельная заработная плата шахтеров: 16 гроше• Ежедневная плата плотника: 3 гроше• Ежедневная плата каменщика:3 гроше• Ежедневно заработной платы неквалифицированного каменщика: 12 пфенниговПримеры расходов на проживание в 1446 году Дрезден• 1 кружка пива (0,9 л): 2 пфеннигов• 1 фунт мяса (0,467 кг): 4 пфенига• 1 курица: 8 пфеннигов• 1 локоть войлока (56,6 см): 18 пфеннигов• 1 шок яиц (60 штук): 2 гроша и 6 пфенниг• 1 пара обуви: 8 пфеннигов• 1 короб ржи (103 л): 11 грошй• 1 бушель пшеницы: 15 грошей• 1 локоть ткани: 32 горошейЗаработок портного • 1 куртки: 3 гроша 6 пфеннигов• 1 плашь 3 гроша• 1Юбка: 3 гроша• 1 пара брюк: 1 грош 6 пфенниговЗарплата в строительстве замка в Мейсене, Альбрехт 1477• еженедельная зарплата мастера: 15 горюшей 4 пфеннигов• еженедельная зарплата каменщика: 14 грошаПримеры доходов в 1540 году Дрезден• Ежедневная плата плотника: 3 гроша• Ежедневная плата каменщика: 3 грошаПримеры расходов на проживание в 1540 году Дрезден• 1 курица: 8 пфеннигов• 1 упаковка яиц (60 шт): 2 горошей 6 пфеннигов• 1 короб овса: 5 горшей• 1 короб ячменя: 12 горшей• 1 короб ржи: 12 горошейПримеры расходов на проживание в 1552 году Дрезден• 1 локоть желтая ткань подкладка: 2 гроша• 1 локоть черный вельветовый бархат: 22 грошаДрезден • 1 стопу бумага (480 листов): 1 талер• 1 локоть черной ткани: один талер и один пфеннигОдин гроше - половина талера – 12 пфеннигов. Вес талера (около 30 грамм) В золоте 3,5 грамма.

[Mika88]

Вот точный вес талера того времени 27,2 g• 1 Taler = 30 Groschen• 1 Groschen =12 PfennigeМонетные номиналы• Двойной Taler , 1/6 Taler , 2 ½ Groschen, 1 Groschen, ½ Groschen , 4 Pfennige , 3 Pfennige, 2 Pfennige , 1 PfennigТалеры и гроши чеканились из очень высокопробного серебра. Пфенниги из низкопробного (можно сказать билона)

[dean]

:thank: прикольно ! а то мы только про три копейки ломоносова знаем :thank: "В Москве Ломоносов оказался в тяжелейшем финансовом положении. В день ему выдавали три копейки жалованья, из которых он мог истратить только копейку на хлеб и квас, а остальное уходило на бумагу, обувь и прочие нужды. Так приходилось жить изо дня в день, без всякой надежды на улучшение в близком будущем. !

[Библиотекарь]

Жалованье стрельца в 17 в было 7 рублей в год.при этом имел собственное хозяйство с которого в основном кормился он и его семья.

[гость+]

...подозреваю, что эту статью тоже многие читали, но новичкам пригодиться для изучения.(ссылка на статью в конце)если не в тему прошу снести...Много ли можно было купить при царе на копейку?Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо выяснить две вещи. Первое – когда появилась копейка, а второе – при каком, собственно, царе мы собираемся что-то покупать.Первые копейки появились в 1534 году, когда Иван Грозный был ещё ребёнком, и летописи тех лет писали, что стали делать новые деньги с изображением «государя великого князя на коне имя копье в руке, и оттого прозвали деньги копейные». Действительно, первые копейки – это кусочки серебра весом 0,68 грамма, по форме напоминающие арбузные семечки, имели изображение царя в виде святого Георгия на коне, поражающего копьём змия.Какое смутное время бы ни стояло, никто из наших предков, живших в допетровский период, не думал изымать из обращения деньги, выпущенные интервентами или самозванцами. Клады тех лет – это обычно целая коллекция копеечных монет столетнего периода. Стабильные деньги (а копейка в течение 120 лет была самой крупной монетой, несмотря на войны и потрясения) способствовали укреплению государства.Что же можно было купить на копейку в XVI веке? Пуд ржи стоил 5 копеек, т.е. на 1 копейку можно было купить 3 кг ржи, топор – 7 копеек, замок – 5-10 , корова и лошадь шли по рублю, одежда (по сравнению с зерном и инструментом) стоила недёшево: простая сермяга обходилась крестьянину в 20-40 копеек.Носили в те времена деньги в кошельке за поясом. Если малая сумма – клали, чтобы не потерять, за щеку. Хранили их тогда в кубышках, в случае опасности зарывали в землю.Какая же средняя величина кладов тех времён? Обычно от 300 до 900 монет, т.е. 3-9 рублей. Если перевести на коров с лошадями – вроде неплохо, если на рубахи – то так себе.Больше всего ценятся среди коллекционеров копейки, отчеканенные из золота как военные награды, а также золотые копейки Лжедмитрия и Василия Шуйского. На зарубежных аукционах цена их порой превышает тысячу долларов.Всё, сказанное до сих пор, относилось к копейке допетровского времени. В 1704 году Петр I провёл коренную денежную реформу: копейка стала выпускаться из меди и увеличилась в размере. Средний размер заработной платы неквалифицированного работника в это время составлял 5-8 копеек в день. Для сравнения: пуд мяса тогда стоил 30 копеек, пуд хлеба – 10 копеек. За день рабочий зарабатывал на 2,5-4 кг мяса.При последнем царе Николае II корова стоила от 8 до 10 рублей, а дневной заработок кровельщика составлял в среднем 2 рубля 8 копеек, столяра – 1 рубль 92 копейки, слесаря и кузнеца по 1 рублю 90 копеек.Какие же цены были тогда в Петербурге? Килограмм хлеба стоил 5 коп., мяса – 30 коп., 100 граммов шоколада – 15 коп., осетрины – 8 коп., ведро отборных помидоров стоило 8 коп., а на копейку тебе насыпали полный карман семечек.Кстати, даже с началом войны в 1915 году цены на базарах были вполне сносные. Так, рождественский гусь стоил 85 копеек, утка – 40, курица – 30, а куропатка – всего 15 копеек. Говядина и баранина шли по нашим меркам примерно 25 копеек за килограмм. Пуд мороженого молока вообще обходился в… 50 копеек.Н. С. Хрущев вспоминал: «Когда до революции я работал слесарем и зарабатывал свои 40-50 рублей в месяц, то был материально лучше обеспечен, чем когда работал секретарем Московского областного и городского комитетов партии». Кстати, в 1917 году Хрущеву было лишь 23 года, и он, конечно, не являлся по-настоящему квалифицированным рабочим, который мог получать в то время и по 100 руб. в месяц.Так что при царе покупательная ценность копейки была, несомненно, высока, поэтому в обращении находились еще и монеты в четверть и полкопейки. Но со времен Ивана Грозного и до последнего царя Николая II покупательная цена копейки падала. По некоторым группам товара такое падение было десятикратным. В советское же время, и тем более сейчас, копейка обесценилась еще больше. Хотя на ней и сейчас, как в старину, изображение святого Георгия на коне, поражающего копьём змия. Но всадник на коне – уже не царь...